Когда сбываются мечты

И вот сегодня тормоза сорвало, и черт… почему их не сорвало раньше? Погладил плоский животик, вызвав у Яны смешок.

— Когда уже? — Она поняла меня с полуслова.

— У кого-то даже на пятом месяце не видно живота, а у меня всего лишь одиннадцатая неделя.

— Не понял, почему так много? Почти три месяца, у тебя же два недавно было.

Яна засмеялась, а я напрягся не на шутку, мы с ней даже знакомы не были одиннадцать недель назад.

— Что, испугался? — продолжала она хихикать, но, видимо, почувствовав сквозящее напряжение, все же успокоилась и попыталась объяснить. — Они срок от последних месячных считают.

Понятия не имею почему, но так все делают, получается, две недели прибавляют. Да не парься ты, — стукнула ладошкой по плечу, — если что, тест сделаешь, тебе же не впервой.

— Язва.

Приподнялся и начал покусывать ее за ребра, щекоча при этом пальцами живот.

— Все-все! Сдаюсь! — завизжала Яна. — Ну пожалуйста, я сейчас умру со смеху. Я, видимо, патологически ревнива.

Этой ночью я спал так крепко, как никогда прежде, даже не заметил, когда проснулась Яна и выбралась из-под моего бока. Зато когда спустился на кухню, был приятно удивлен аппетитным запахом омлета. Последний и единственный раз, когда я ел что-то приготовленное Яной, была пицца в самом начале нашего знакомства.

— Доброе утро. — Яна обхватила руками мою шею, буквально повиснув на мне, и одарила целой серией коротких поцелуев.

— У тебя такие сладкие губы, — в перерывах между поцелуями сказал я.

— Ха, еще скажи, как мед, — тихонько рассмеялась прямо мне в губы. — Садись есть, а то не успеешь. И так проспал уже.

Завтрак был великолепным: нежный, воздушный омлет таял во рту, обжаренные помидоры давали кислинку, а колбаса хоть как-то гасила аппетит. Ведь, несмотря на вкус, на одних яйцах с молоком далеко не уедешь.

— А у тебя какие планы на сегодня? — поинтересовался у нее.

— Надо к Лексе съездить, — потупив глаза, произнесла она.

— Она знает о твоей беременности?

— Нет! Никто не знает, кроме отца и Вики. Ты же говорил.

— Хорошо, общаться с ней, несмотря на то, что я против, ты все равно не перестанешь, — вытянул вперед ладонь, давая понять, что мне нужно закончить мысль. — Поэтому просить тебя об этом я не стану, но, Яна, будь аккуратней с ней. Я не знаю, что у нее на уме и, узнав о детях, она может учудить все что угодно.

— Это потому, что она в тебя влюблена, да? — тихонечко уточнила, словно боялась говорить об этом вслух.

— Яна, это не влюбленность, это маниакальная, патологическая даже, одержимость. С самого детства, — добавил и, чтобы не портить такое прекрасное утро, поднялся, обошел вокруг стола и, наклонившись позади Яны, откинув ее волосы, начал покрывать шею поцелуями. — Я сегодня приеду не позже трех, надеюсь тебя здесь застать. Или… слушай, а давай пересечемся в городе и наконец-то с тобой куда-нибудь сходим.

Яна, повернув голову, поймала мои губы и после долгого, выворачивающего все нутро поцелуя, радостно улыбнувшись, ответила:

— С удовольствием.

Днем мы встретились и, пообедав в кафе, пошли в кино, как бы неожиданно это ни было, а после гуляли по Москве до самой ночи.

Мы не переставая разговаривали, обменивались шутками дурачились и целовались. Мне было невероятно легко рядом с ней, лишь единственная тема — цвета моих глаз и родителей — заставила напрячься

— Яна, давай когда-нибудь потом расскажу. Сейчас не особо готов.

Она посмотрела на меня своими светдо-зелеными глазами, кивнула и, поглядев по сторонам, с задорной улыбкой тут же разрядила обстановку.

— Хочу мороженое.

Вот и все. Моя жена хотела мороженого. В конце октября, и с этим не поспоришь, поэтому надо исполнять.

До клана в тот вечер мы так и не добрались, даже в мою городскую квартиру не поехали, просто, постоянно обнимаясь и целуясь, завалились в первую попавшуюся гостиницу. Я был готов взять ее прямо в лифте, до сих пор поражался своей выдержке.

Так и повелось: мы гуляли, ходили в кино, кафе. Луна, я подростком такими глупостями не занимался. Отношения между нами были легкими и простыми. Мы не вспоминали о том, что было, и не говорили о своих эмоциях и чувствах. Старались обходить эту тему, потому что я не знал, что сказать, как облечь в слова то, что испытывал, если и сам до конца еще не разобрался в этом. Почему молчала Яна? Возможно, тоже не знала, что сказать, да и зачем, если и так все было прекрасно.

Назимов поправился окончательно, и теперь уже ничто не напоминало о его беспомощности. Он наконец-то встретился с Татьяной, и ничего хорошего из этого не вышло. Понятия не имею, что она ему такое сказала, но содержать ее стали еще строже, а Назимов и вовсе превратился в железяку, оттаивая только рядом с Яной. Лекса устроила отцу бойкот и не общалась с ним по сей день.