Когда сгущается тьма

Винс одними губами произнес: «Потяни время, попытайся его разговорить».

— Фэлкон? — позвал Джек. — Надеюсь, ты еще там? Брось отмалчиваться, парень, поговори со мной. Расскажи подробнее о постановке, которую ты задумал. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Мне хотелось бы знать, что произойдет, когда ты решишь наконец поднять занавес.

ГЛАВА 60

Фэлкон мерил комнату шагами, прижав мобильный телефон к уху. Свайтек определенно затеял с ним какую-то игру, но Фэлкон не мог взять в толк, какую именно, поскольку плохо понимал, что тот говорил ему. Голос адвоката почти полностью растворялся в появившихся вдруг на линии помехах, и чем больше Фэлкон вслушивался в его слова, тем сильнее становился шум. Поначалу он напоминал отдаленный рокот прибоя, а потом перешел в вибрирующий вой, который чуть позже трансформировался в нечто похожее на рев двигателя. Авиационного двигателя.

— Эй, вы! Чтоб вас черти взяли — я хочу поговорить с Алисией! — крикнул он, но понял, что рев авиационных моторов заглушает даже его собственный голос.

Стояла безлунная ночь, и небеса казались ему бескрайними, непроницаемо-черными и зловещими, как терзавшие его воспоминания. Он летел на «скайвэне» — поршневом самолете такой угловатой конструкции, что его прозвали «летающей обувной коробкой». Самолет принадлежал аргентинской береговой охране. Почти все сиденья из салона были убраны, дабы увеличить полезный объем, предназначенный для транспортировки грузов. Эль Осо расположился в одном из немногих оставшихся кресел. Весь экипаж находился в кабине, Эль Осо же был членом рабочей команды, в состав которой также входили унтер-офицер и сержант. Начальство меняло состав рабочей команды всякий раз, когда самолет отправлялся в рейс, чтобы задействовать как можно больше людей. Для того, к примеру, чтобы никто из сотрудников, обслуживавших центры временного содержания, не мог потом заявить о своей непричастности или обвинить других в чрезмерной жестокости. Эль Осо знал, конечно, о слухах, циркулировавших относительно этих рейсов, и сразу же задался вопросом, что ему предстоит увидеть и с чем столкнуться, когда получил приказ явиться на аэродром, принадлежавший ЭСМА — крупнейшей и печально знаменитой тайной тюрьме. Однако он не представлял истинной цели этих полетов, пока не увидел на полу салона двадцать нагих, находившихся в бессознательном состоянии заключенных.

— Фэлкон? Надеюсь, ты еще там? — Это был голос адвоката, сумевший, к большому удивлению Фэлкона, пронизать даже оглушительный рев авиационных двигателей и достичь его сознания.

— Заткнись и позови к телефону Алисию.

Свайтек заговорил о чем-то — должно быть, продолжил свои словесные игры, но Фэлкон уже не слушал его. Он едва осознавал, что находится в номере мотеля, и ему было не до разговоров. В голове продолжали реветь авиационные двигатели из далекого прошлого. Но почему так громко?

Они оставили люк открытым — вот почему. У «скайвэна» в задней части фюзеляжа имелся опускающийся грузовой люк, который мог находиться только в двух положениях: полностью поднятом или открытом. Как было в других случаях, Эль Осо не знал, но во время этих рейсов люк, судя по всему, всегда был опущен. Эль Осо видел черный лоскут неба сквозь прямоугольное отверстие в задней части салона. Оттуда же врывался оглушительный рев моторов. Между Эль Осо и черным провалом на полу рядами лежали нагие тела. Эль Осо подумал, что было бы хорошо, если бы все эти люди умерли, но на сей счет у него имелись сильные сомнения. Доктор вряд ли стал бы делать инъекции трупам. Ох уж этот доктор… Он спокойно, не торопясь, исполнял свою работу. Иными словами, ходил по салону от одного заключенного к другому и впрыскивал каждому по второй порции сильного снотворного — первую впрыснул еще на земле, — чтобы они продолжали пребывать в беспомощном, бессознательном состоянии. Поначалу Эль Осо его не узнал, но когда тот подошел поближе, выяснилось, что он уже видел этого человека. Это был тот самый врач из военно-морских сил, которому он два месяца назад отвез новорожденного ребенка заключенной номер 309.

— Подожди еще пару минут, Фэлкон, — сказал Свайтек. — Алисия сейчас придет.

Он пробормотал в ответ нечто невразумительное, возможно, даже не по-английски, поскольку думал на испанском — своем родном языке.