Когда сгущается тьма

Вопрос был справедливый. Но навел Винса на совершенно другую мысль — он не принял прописанное ему лекарство, которое осталось дома. С другой стороны, все равно он не смог бы его принять, поскольку препарат имел сильный снотворный эффект. Обдумав все это, Винс решил, что, учитывая регулярный прием препарата в течение полугода, один прием, вероятно, можно и пропустить. Но если операция затянется на двое или даже трое суток? Или еще того больше?

— Я скажу тебе, когда почувствую, что мне нужна смена.

— Вполне может быть, что заложники уже мертвы, — сказал Чавес. — Думаю, тебе надо еще раз обратиться к нему по громкоговорителю и предупредить, что, если он не возьмет трубку, мы предпримем решительные действия.

— Давай воздержимся пока от угроз, ладно?

Винс опять набрал номер. На этот раз на линии после трех гудков установилась тишина. Винс стиснул в руке трубку.

— Фэлкон, ты меня слышишь?.. Фэлкон, ответь мне! Это Винс Пауло.

— Чего тебе надо?

Услышав его голос, Винсент постарался скрыть овладевшую им радость.

— Просто проверяю, как у тебя дела. Хочу знать, все ли в порядке.

— Более или менее. Жаль, что отсутствует вид на бассейн, но возможности зарезервировать комнату с видом у меня не было.

То, что он пытался острить, показалось Винсу хорошим знаком. Люди на грани нервного срыва шутят редко.

— Ты голоден? — спросил он.

— Я жил в машине, помнишь? Так что испытываю чувство голода уже лет одиннадцать.

— Мы могли бы доставить тебе еду. Не возражаешь против гамбургеров?

— Звучит заманчиво.

— Сколько порций?

— Две. И жареной картошки.

— А как насчет остальной компании?

— Ну, и для них, ясное дело, тоже.

— Сколько всего гамбургеров в таком случае?

— Не знаю… Принесите еще два.

— По одному на каждого?

— Вот именно. По одному на каждого. Этого хватит.

Винс показал своим людям два пальца. Только что Фэлкон подтвердил, что у него не более двух заложников.

— О'кей. Значит четыре гамбургера и соответствующее количество жареной картошки. Со своей стороны могу добавить напитки. Но ведь ты знаешь, Фэлкон, как работает система? Мой босс не позволит передать тебе продукты просто так, за спасибо.

— Я заплачу за них. Как только Свайтек привезет мои деньги.

Винс обдумал сложившуюся ситуацию. Вопрос о деньгах рано или поздно всплывет, но переговоры пойдут коту под хвост, если он с самого начала не даст Фэлкону понять, что тот не может так вот запросто послать своего адвоката за деньгами, а потом покупать, что ему вздумается.

— Дело не в деньгах, Фэлкон. Почему бы тебе не отпустить кого-нибудь из заложников?

— А почему бы тебе не прекратить задавать мне дурацкие вопросы?

— Так мы с тобой, Фэлкон, ни до чего хорошего не договоримся. Я не могу помогать тебе, пока ты держишь под прицелом невинных людей.

— Я их не отпущу.

— Я могу понять твои мотивы, но позволь быть с тобой откровенным. Угрожать тебе я не собираюсь. Мне только хочется обрисовать картину того, что происходит снаружи. А происходит следующее: полицейские полностью окружили здание, где ты находишься. Здесь копы и из Майами-сити, и из департамента полиции округа Майами-Дейд. Они блокировали также все дома по соседству. Поэтому о побеге нечего и думать. Так что давай прямо сейчас заключим сделку. Ты не пытаешься бежать, а я не посылаю против тебя парней из СВАТа. Ну как, договорились?

Фэлкон не ответил. Винс решил, что это хороший знак. Куда хуже сразу услышать отказ.

— Насколько я понимаю, у тебя в заложниках находится женщина. Это правда?

Фэлкон продолжал хранить молчание.

— Можешь назвать ее имя? — Винс с минуту подождал, но ответа так и не получил. — Или ты не знаешь, как ее зовут? Тогда почему бы тебе не спросить ее об этом?

— Ясное дело, спрошу.

Молчание в трубке продолжалось довольно долго, и Винс уже начал надеяться, что Фэлкон, прикрыв рукой микрофон, обратился к своей пленнице с расспросами.

— Ее зовут Амалия Эрхарт, и она хочет поговорить с Гералдо.

«Гералдо? — подумал Винс. — Давно же этот парень не смотрел телевизор».

— Все это очень хорошо, Фэлкон, но нам важно знать ее настоящее имя.

— Я уже и так сообщил тебе больше, чем нужно.

— Возможно, ты прав. Так что не спеши и подумай о том, что я сказал тебе раньше. А также хорошо поразмысли относительно освобождения заложников. Если ты их отпустишь, тебе это зачтется. Судьям понравится, что ты сделал доброе дело.

— Кто ты такой, чтобы рассуждать о добрых делах? Не ты ли мне обещал, что, когда я спущусь с моста, со мной будет говорить Алисия Мендоса? А помнишь, чем это кончилось? А, Пауло?

— На этот раз все будет по-другому.

— Нет, не будет. Ты соврал мне тогда, соврешь и сейчас.

Настроение менялось у него с поразительной быстротой. И куда только подевалось чувство юмора, которое он демонстрировал в начале разговора. Надо было попытаться его вернуть.

— Я не стану тебе лгать.

— Черта с два! Лжец не может не лгать. А ты лжец!

— Перестань, Фэлкон. Это смешно.

— А ты перестань говорить ерунду и прикажи принести мне пищу.

— Хорошо. Я перезвоню тебе, как только доставят еду.