Когда сгущается тьма

— Ни в коем случае. Если не верите, спросите своего человека. Он неотлучно находился при мне все это время. Когда мы открыли ячейку, та оказалась пуста. Если не считать записки.

— Записки? — переспросил Пауло. — И о чем же в ней говорится?

Джек пересказал испанскую фразу.

— И что это значит? — спросил Пауло.

— ХЕЗ.

— ХЕЗ?

— Извините. Это «теоизм», то есть любимое изречение Тео. Расшифровывается как «хрен его знает». — Он несколько смягчил формулировку.

— Представители банка позволили вам взять записку?

— А я у них не спрашивал. Взял — и все. — «Еще один „теоизм“», — подумал Джек.

— Хорошо. Данден, проследите, чтобы с запиской обращались осторожно… Мы проверим ее на отпечатки.

— Тут я вас опередил. Багамская полиция по моему настоянию уже сняла с нее отпечатки: большого пальца с лицевой стороны и указательного — с обратной. Отпечатки отсканировали и отправили в ФБР и Интерпол.

— Это хорошо. Но мы можем вытянуть пустышку. Поэтому продолжайте давить на руководство банка, чтобы оно назвало имя человека, обчистившего ячейку. Может, нам подключить к делу ФБР?

— Ни в коем случае. Они все только испортят, — сказал Данден.

Джек не стал этого комментировать, хотя отлично знал о вражде, существовавшей между различными подразделениями правоохранительных сил. Вот и толкуй потом о независимости адвокатов.

— А что конкретно говорят представители банка? — спросил Пауло.

— Банк лишь подтверждает, что в прошлый четверг некто действительно находился в депозитарии между тремя и тремя тридцатью дня. Будь сейчас утро, я бы вытянул у них его имя, но среди ночи трудно убедить руководство нарушить конфиденциальность.

— Эти люди отдают себе отчет в том, что у нас здесь заложники?

— Разумеется. Но ни один банк не хочет, чтобы клиенты считали, будто он нарушает конфиденциальность всякий раз, когда группа американских законников врывается в него среди ночи и требует раскрыть секреты в связи с чрезвычайной ситуацией.

— Особенно если этот банк обмишурился, — вставил Джек.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Пауло.

— Я вел однажды дело против банка Каймановых островов, допустившего до депозитной ячейки моей клиентки ее бывшего мужа. Этот парень забрал тогда из депозитария что-то около полумиллиона долларов в драгоценностях и ювелирных изделиях, которые ему не принадлежали. Потом выяснилось, что в этом деле ему помог один сотрудник банка. Он впустил его в депозитарий, даже несмотря на то что имя мужа было вычеркнуто из списка допущенных к ячейке людей еще задолго до развода. Позже моей клиентке пришлось доказывать, что у нее в ячейке находилось драгоценностей именно на полмиллиона. К сожалению, мы с ней доказать этого так и не смогли. Правда, жюри присудило ей двадцать пять тысяч долларов — но только потому, что почувствовало: дело нечисто. Представляю, какой грандиозный банкет закатили тогда на Рождество сотрудники банка.

— Вы намекаете на то, что нечто подобное имело место и в данном случае?

— Этого я не знаю, — сказал Джек. — Но полученный в деле на Каймановых островах опыт говорит мне, что руководство банка не скажет нам ничего определенного, пока не проконсультируется со своими адвокатами.

На линии установилось молчание. Потом Пауло сказал:

— Когда будут получены результаты дактилоскопического анализа?

— Возможно, через час, — сказал Данден.

— Хорошо. Оставайтесь в Нассау, а утром постарайтесь добиться от руководства осмысленного ответа.

Джек сказал:

— Вы хотите, чтобы я тоже остался здесь?

— Нет, — сказал Пауло. — Мне пора начинать диалог с Фэлконом. Что-то в комнате мотеля стало слишком тихо. Я собираюсь позвонить туда, как только мы закончим разговор.

— Будьте осторожны, — предупредил Джек. — Чем дольше продолжится разговор, тем быстрее сядут батарейки мобильного телефона. А Фэлкон весьма недвусмысленно предупредил нас, что произойдет потом.

— Я это знаю. Но и без того ждал слишком долго. Необходимо начать этот разговор хотя бы для того, чтобы он не пришел в бешенство из-за нашего молчания. По крайней мере дадим ему понять, что про него помнят и скоро вы вернетесь из банка.

— Хорошо, — сказал Джек. — Я вылетаю. Надеюсь увидеть вас еще до рассвета.

ГЛАВА 24

Тео лежал на полу, прижавшись к ковру щекой. В голове пульсировала боль от удара, нанесенного Фэлконом. Прошло уже добрых полчаса с тех пор, как Фэлкон снял наволочку с головы заложницы, но ее дыхание все еще было прерывистым. Словно она никак не могла надышаться. Вот что делаете людьми страх. По крайней мере Тео надеялся, что это у нее от страха. Что-то другое, потребовавшее бы серьезного врачебного вмешательства, было бы сейчас не к месту и не ко времени.