Когда сгущается тьма

— Я рассказывал тебе о своем сне, который видел после того, как ты пригласила меня на джазовый фестиваль?

Алисия на секунду задержалась с ответом, и Винс предположил, что она в это время окидывала его испытующим взглядом.

— Может, лучше сосредоточимся на теме, которую я затронула?

— Это тоже важно, и мне нужно рассказать тебе об этом.

Она шумно выдохнула, и Винс расценил это как вынужденное согласие.

— Ладно, — сказала она, — выкладывай, что там тебе привиделось.

— Если разобраться, той ночью я видел этот сон дважды. Что довольно странно, поскольку с тех пор, как я ослеп, сны мне снятся довольно редко. Ну так вот: в этом сне мы с тобой были семейной парой.

Он замолчал. Не для того, чтобы создать драматическую паузу, просто на мгновение подумал, что пересказывать Алисии этот сон не такая уж хорошая идея.

— Семейной парой? — переспросила она.

— Да. И гуляли с нашей дочерью в парке. Ей было годика четыре. Вокруг бегали дети. Я слышал, как они смеялись и кричали, играя и возясь друг с другом. До меня долетали обрывки чьих-то разговоров и звуки далекого оркестра. Помнится, я устал и решил присесть на скамейку. Потом, совершенно неожиданно, откуда-то появился ребенок и уселся мне на колени. Точно помню, что это девочка, потому что у нее были длинные волосы. Она хранила молчание, и я не знал, что делать. Подумал было, что это наша дочь, но, поскольку не слышал ее голоса, не был уверен. И боялся спросить у нее напрямую. Представляешь, если бы девочка поняла, что ее не узнал родной отец, у которого она сидит на коленях? Итак, мы просто сидели — она у меня на коленях, я на лавочке — и молчали. И я по-прежнему не знал, кто она и что мне с ней делать.

Он сделал паузу, и в командном пункте, где, кроме них, никого не было, повисло тяжелое молчание. Винс думал, что, поведав ей эту историю, сможет облегчить лежавшую на душе странную тяжесть, но ничего подобного не произошло, поскольку с ее стороны не последовало никакой реакции. Его просто с ума сводило то, что он не видит ее лица.

Наконец она произнесла:

— Эта девочка заговорит с тобой, только если ты ей позволишь.

— Во сне, помнится, я хотел, чтобы она заговорила.

— Нет. Она так и будет молчать, пока ты не созреешь для разговора. Пока не решишь, чего хочешь. Относительно нас с тобой.

В помещении снова установилось молчание, а потом он услышал шаги и чуть ли не воочию увидел, что она стоит перед ним и смотрит ему в лицо. Он хотел было протянуть руку и коснуться ее, но не был уверен, что ей хочется этого. И что-то внутри помешало ему до нее дотронуться. А потом ее руки легли ему на плечи и оплели их, а он, повинуясь инстинкту, сжал ее талию, и так, совершенно неожиданно, они заключили друг друга в объятия. Такой реакции он не ожидал и даже не смел на нее надеяться. И ему стало очень хорошо.

— Винс, я рада, что ты поделился этим со мной. — Алисия пыталась контролировать ситуацию, но в ее шепоте проступило истинное чувство, когда она отступила, высвободившись из его объятий.

Он коротко улыбнулся, стремясь помочь ей совладать с эмоциями.

— Эй, я не для того тебе все это рассказывал, чтобы мы оба расчувствовались и упали друг другу в объятия.

— Действительно, время не самое подходящее.

— У меня была причина.

— Какая?

— Я пытался объяснить, что мои чувства к тебе не изменились, но — извини за каламбур — это меня не ослепило.

— Прости, но я не очень хорошо тебя понимаю.

Улыбка исчезла с его губ, словно ее и не было, лицо стало серьезным.

— Попытайся не обижаться на мои слова и не говори, что я схожу с ума.

— Ну же, выкладывай, не тяни! — поторопила она, испуганная сосредоточенным, даже суровым выражением его лица.

— Полагаю, я только сейчас начал понимать, почему меня назначили ответственным здесь за все.

ГЛАВА 40

Тео в который уже раз считал патроны, пытаясь определить, сколько пуль израсходовал Фэлкон с того момента, когда выстрелил в первый раз, разнеся ветровое стекло в машине Джека. Рано или поздно Фэлкону понадобится перезарядить свое оружие. Но общеизвестно, что именно в такую минуту вооруженный преступник оказывается в наиболее невыгодном положении. Тео требовалось также придумать, как освободиться от провода, стягивавшего его запястья и щиколотки. Если бы ему удалось это сделать, он мог бы нанести Фэлкону неожиданный удар, когда тот, израсходовав все патроны, будет вставлять в свой пистолет запасной магазин. Стандартный магазин вмещал максимум тринадцать патронов. Некоторые стрелки даже вынимали один патрон во избежание заклинивания оружия при выстреле. Однако сосчитать пули, выпушенные из пистолета Фэлкона, оказалось не так просто, как могло показаться. Кажется, вторым выстрелом Фэлкон ранил девушку, находившуюся в ванной комнате. Потом выпустил две пули, ранив двух офицеров, вступивших с ним в перестрелку. Итого, четыре. После этого он израсходовал еще один патрон, стреляя по прожектору на полицейской машине. Или же два? Тео точно не знал, поскольку не всегда можно было отличить выстрелы Фэлкона от полицейских.

— Где ты научился так хорошо стрелять? — спросил он.