Когда сияние нисходит

Дом Алтеи, тот самый, где она прожила с Натаном несколько счастливых лет, был реквизирован правительством для постоя офицеров. Как многие до нее, Алтея вызвалась работать в военном госпитале: читала письма выздоравливающим, писала от имени тех, кто сам не мог держать перо или был неграмотен. Извещала незнакомых людей о смерти мужа, 206 отца, сына или брата. Два года она неустанно трудилась, пока не свалилась с тифом и едва не умерла. Болезнь рыскала по городу голодным волком, собирая свою зловещую жатву.

— Алтея, ты должна поесть.

— Не могу, Ли. Меня просто вырвет. Жаль, что тебе приходится носить черное. Какой ненавистный цвет, — прошептала Алтея. Силы оставили несчастную, и она снова опустилась на подушки.

— Можешь и будешь, — резко возразила Ли, игнорируя слабые протесты сестры. Она не собирается стоять в стороне и смотреть, как тает Алтея! — Кажется, ты запамятовала, что у тебя есть сын и дочь, которых еще надо вырастить! Кто, спрашивается, будет заботиться о них, если не ты? Я люблю их, но им нужна мать! Или ты забыла, что у меня на руках еще один ребенок? Как по-твоему, что почувствует Натан, когда возвратится и узнает, что ты умерла, потому что не нашла в себе храбрости продолжать жить, воспитывать детей и ждать его с войны?

Все, что угодно, лишь бы рассердить Алтею, вызвать в ней хоть какой-то отклик.

— Мисс Ли! — ахнула Джоли, шокированная столь безжалостной речью, и попыталась что-то добавить, но поспешно сжала губы под остерегающим взглядом молодой хозяйки, удивительно напоминавшей в этот момент свою мать, Беатрис Амелию Треверс. Поэтому мулатка сочла за лучшее промолчать.

— Ли, — пробормотала Алтея, с недоумением и обидой глядя на сестру, — как ты можешь говорить мне такие ужасные вещи? Как смеешь до такой степени не уважать меня?

На впалых щеках появились два красных пятна. В усталых глазах блеснул гнев.

— Смею, потому что не желаю видеть тебя в гробу, Алтея. Слишком много людей, которых я любила, покинули меня, и я ничем не смогла им помочь. Зато вполне в силах помочь тебе. Если не станешь есть сама, я силой впихну еду тебе в горло, и если погибнешь, то лишь потому, что подавишься этим жилистым старым опоссумом, — предупредила она, яростно сверкая глазами, но тут же покаянно опустила голову — О, Алтея, я не смогу жить дальше, если и ты уйдешь. Прости, мне не следовало это говорить. Просто я ужасно устала. И не только потому, что крыша протекает, но, кажется, на чердаке завелись крысы.

Ли выдавила грустный смешок и рассеянно потерла лоб. Алтея воззрилась на нее, словно увидела впервые за несколько лет.

Ли стала взрослой.

— Нет, это ты меня прости, — попросила Алтея, сжимая худенькую руку Ли и проводя пальцем по мозолям и волдырям, покрывавшим ладонь. Сколько же работы переделала Ли и ни разу не пожаловалась! Теперь она вела дом, совсем как когда-то мать, но Алтея понимала, что надолго ее не хватит. Нужно скорее подниматься и взять на себя часть ноши. Ли права, что подумает Натан, когда вернется и узнает, что она сдалась, не выполнив долга перед его семьей и перед сыном.

Алтея с любовью взглянула на мальчика с каштановыми кудрями, унаследованными от отца. Натан так гордился им. Они назвали его Стьюардом Расселом в честь обоих отцов, его и ее. А Ноубл Брейдон дожил до крестин своего внука. Он почил в мире еще до того, как Виргиния вышла из Союза, до объявления войны, до…

— Ты права, пахнет восхитительно, — объявила Алтея, и в голосе прозвучало нечто вроде прежней гордости и решимости.

Снова откинув с лица влажные от пота волосы, она поморщилась.

— Завтра же вымою голову. Не желаю, чтобы Натан увидел, как я подурнела. Кстати, ты ничего не слышала? — снова спросила она, вглядываясь в лицо Ли и словно желая проверить, не утаила ли чего-то сестра.

— Ничего, — честно ответила Ли.

— Он, должно быть, ранен и лежит в госпитале. Если бы только не покинул Виргинию. Я могла бы вернуться в Ричмонд и ухаживать за ним.

Глаза ее внезапно затуманились при мысли о худшей участи мужа.

— Помоги нам Боже, Ли, если он попал в плен и сидит в какой-нибудь тюрьме янки!

Ли старательно отводила взгляд от измученного лица сестры.

— Натан не пропадет даже в тюрьме федералов! Скорее всего ведет гражданские дела для половины надзирателей, а может, и для самого Линкольна.

— Верно, — согласилась Алтея, немного успокаиваясь.

Она и не подозревала, насколько невероятно предположение сестры, но оно давало надежду.

— Опоссум? — протянула она, слегка хмурясь. Но вынудила себя есть, сначала медленно, потом с аппетитом человека, твердо вознамерившегося поскорее поправиться. — Совсем неплохо, даже очень. И я бы попробовала кусочек кукурузной лепешки. Пахнет восхитительно.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула Ли, вставая.

— А где Ноуэлл? — с материнской тревогой прошептала Алтея, впервые за несколько месяцев проявившая интерес к детям.

— У камина. Вышивает для тебя платок. Становится такой же прекрасной мастерицей, как была мама. Она постоянно спрашивает про тебя и очень скучает.

Алтея кивнула.