Когда сливаются реки

Алесь схватил письмо. Он боязливо оглянулся в сторону Паречкуса, но его не было видно за возами, а Восилене прилегла на траву отдохнуть и прикрыла глаза руками от солнца. Алесь торопливо разорвал конверт, это было первое ее письмо! Ровно лежали на маленьком листке строчки. Алесь был так взволнован, что не сразу уловил их смысл.

Он снова начал читать по порядку.

«Друже Алесь!

Я очень благодарна Вам за письмо, хотя имела из-за него много неприятностей. Вам уже говорила тетка Восилене, что тут у нас произошло. Письмо принес почтальон, когда меня не было дома. Как на беду, сидел у нас в это время Пранас Паречкус. Он взял письмо, не постеснялся вскрыть и прочитал моему отцу и матери все, что там было написано, да еще и многое прибавил сверх того. Можете представить, что началось в доме! Мать заплакала, отец со злости разбил тарелку. «С кем связалась, с мужиком, с безбожником!» — кричал он, и мне казалось, что он меня вот-вот ударит. А я твердила только одно: «Отдайте мое письмо...» Когда Паречкус начал меня дразнить им, я вырвала его из рук и сказала ему: «Вы дрянь!»

Вот уже который день родители со мной не разговаривают. А проклятый Паречкус не спускает с меня глаз. Это письмо я пишу на работе... Простите, что пишу нескладно, у меня и сейчас болит сердце от неприятностей и горя. Родителей своих я люблю, мне жалко их, а этот Паречкус, по-моему, несчастье для нашего дома. Так мне тяжело, что порой хочется убежать куда-нибудь, чтобы только ничего этого не видеть...

А вы, Алесь, свое обещание забыли. Помните, говорили, что будете приходить в «Пергале»? А вас не видно.

Анежка».

Алесь спрятал письмо. Он почувствовал себя виноватым.

— Ну что, нравится? — спросила Восилене, которая хотя и лежала прикрыв глаза, но незаметно наблюдала за Алесем.

— Тише, — попросил Алесь. — И никому не говорите об этом.

— А чего ты боишься, начальник?

— Длинных языков... У нас их больше, чем надо!

— И Анежке ничего не передавать?

Алесь покраснел.

— Большое, большое спасибо ей передайте! И скажите, что мы просим ее приходить в наш клуб...

— А может, и меня пригласишь, а?

— Мешкялис говорил, что назначит вас поварихой на строительство.

— Ну? И ты согласен?

— У меня этого не спросят, но я не возражаю!

Восилене расплылась в довольной улыбке. Она любила готовить, научилась этому давно, когда еще жила прислугой у одного литовского панка. Даже сама пани, какой ни была привередливой, завидовала умению прислуга и хвалила ее. А Восилене похвалу очень любила. Она уже представляла, как теперь будут ей говорить спасибо добрые люди и как станет она здесь командовать большим и шумным хозяйством.

— Тебе первому таких оладьев напеку, товарищ начальник, не поверишь, что такие бывают! — пообещала она. — И каравай на свадьбу приготовлю, хочешь?

— Ну, какой там каравай!..

— А вот сосватаю и каравай испеку... Я тебе покажу, какая я тетка!.. Так что Анежке передавать?

— Я уже сказал... Большое спасибо и привет.

— Очень уж ты робок, товарищ начальник. Я ее поцелую, — усмехнулась Восилене. — Если сойдет хорошо, скажу, что по твоей просьбе, а если нет, — на себя возьму!

Алесь был весь во власти этой неожиданно нахлынувшей радости. Письмо хоть и не объясняло всего, но по тому, как было оно написано, чувствовалось, что он для девушки не безразличен. И что за характер у этой тихой и очаровательной девушки! Какая твердость и решительность!..

Ему тут же захотелось повидать Анежку. «Может быть, она работает на канале?» — пришло ему в голову. Забежав домой, он достал из печи горшок со щами, наспех поел и на всякий случай переменил рубашку. Не забыл прихватить и тот зеленый поясок, который купил в Минске, — может быть, удастся передать? Подарок был пустяковый, он это сознавал, но надеялся, что девушка все поймет, — ведь это был поясок как раз к тому платью, в котором он увидел ее в первый раз.