Когда смерть – копейка…

– Да не ори ты так. Антонины нет, так всё равно, у нас пенсионеры за стенкой живут. Они же поздно, в полдесятого утром-то просыпаются.

– Хорошо. Чай у тебя есть? Горячий, сладкий… И пирожки, а?

– Пирожками его с утра ещё тут потчуй… – По Виталику было видно, что ворчать он будет от силы две, максимум три минуты.

– Садимся.

Капитан Глеб первым плюхнулся на привычный диванчик.

Сцепив ладони за головой, он дерзко и загадочно уставился на присевшего рядом Виталика.

– Ну, ты что, так ничего и не понял?!

– Чего это не понял-то… Всё прекрасно понял. Вчера они тут всей гурьбой до поздней ночи миловались друг с другом. Когда у меня спиртное закончилось, так в обнимку и уехали. Одну машину на всех вызвали. До хрипоты спорили, кто из них за такси платить будет. Один орет: «Я, я!», другой – «Ни фига, я банкую!». Марек ещё тут под ногами у всех мешался, всё нудел, что он виноват, что деньги с него причитаются. Вот. Правильно я понял?

– Конечно! Ты просто супер!

– А ты меня так вчера нехорошо…

Предельно отмобилизованный и ещё со вчерашнего вечера готовый к подобным упрёкам, Глеб Никитин смешно сполз с диванчика на пол и встал перед Виталиком на колени.

– Не вели казнить, вели миловать!

Панас радостно, уже больше не в силах сдерживаться и заботиться о сне престарелых соседей, загоготал.

– Да ну тебя, Глебка! Опять ты за своё!

Не поднимаясь с колен и строго, исподлобья, поглядывая на Виталика, Глеб требовал ответа.

– Прощаешь? Скажи, прощаешь?!

Виталик соскочил с дивана и очень похоже встал на колени напротив.

– Тогда и я так же!

– Это не дело. Мы становимся похожими на вежливых японцев. Лучше тащи пирожки. И чай. Обязательно сладкий!

Усаживаясь на своё любимое место среди лебединых подушек и одновременно отряхивая брюки, Глеб задумчиво посмотрел на Виталика.

– А ты ведь сегодня мало спал, дружище…

Виталик отмахнулся от него, не отвлекаясь от плиты.

– Говорю же, наши гаврики почти до часу ночи тут колобродили. Тебя через раз вспоминали. Я ведь, честно скажу, боялся, что ты уедешь, а у нас всё так же плохо и останется. Думал ведь, что ты волну-то поднять поднял, про наши взаимоотношения, а кто дальше расхлёбывать будет? Тебе с вареньем?

– Как вчера, Виталь, на твой взгляд, всё получилось?

– Легче всем стало и мне тоже. Говорили-то под конец мы про разное, планы строили, как на рыбалку вместе выбраться, Марек в гости приглашал к себе всех, семьями. Сегодня он за какими-то лекарствами для Назара в Москву поедет. Галине, чувствую, недолго осталось королевствовать-то. А может и нет… Не знаю. Как они сами там решат.

– У тебя-то Серый деньги брал?

Панас поджал губы.

– Ты же вот говоришь, что всё, проехали, а сам…. Ну, дал я ему тыщу. В апреле, с получки. На улице около Дома культуры его встретил. Жалко было очень, вот я и дал. Тыщу рублей. А чего тут такого, стыдного-то?

– Ничего, не кипятись. С деньгами на похороны я уже всё решил, так что ты особо-то не задумывайся над этим, ладно?

Виталик проникновенно тронул Глеба Никитина за руку.

– Может, это Жанка, того, Серого-то…, чтобы тот про неё и про Назара никому ничего не растрепал? Баба ведь там, на дачах-то, была, точно, и сковорода – по-бабски, ведь там и ножи ещё, правда, ведь рядом были. А?! Может же ведь?

– Виталик, всё кончено! Не выдумывай ты ни про кого ничего больше!

– Всё, честно! Больше не буду!

Продолжая наблюдать, как Виталик возится у маленького столика с чайниками, сооружая густую заварку, Глеб по трёхдневной привычке подошёл к балконной двери.

– Послушай, ты поклясться можешь?

– Чего, чего?

– Клянись своими дочками и женой, что никому и никогда даже и намекнёшь на то, что я тебе сейчас скажу!

– Да ну, Глеб, ты загнул, девчонками я ещё клясться буду! А Антонина моя вообще этих споров, да пари разных не одобряет…

Внимательный взгляд капитана Глеба не дал Виталику закончить решительную фразу.

– А чего ты хотел сказать-то мне, а?

– Обещаешь?

– Ну…

– Тогда я сам предупрежу тебя. Проболтаешься – не будет счастья твоим дочкам и я к тебе больше никогда не приеду!

– Боже мой, да что ты ещё такого ужасного-то знаешь?!

– Про Серого. Он ведь сам повесился.

Не закончив процедуры с заваркой Виталик растерянно присел.

– Ну, вот! Все т'eмно опять как-то, непонятно. Ты же вчера говорил, что…

– Включи голову, Виталь! Пойми ты, наконец, что это наш Серёга устроил майский взрыв на реке!

Глеб нагнулся к Виталику и начал говорить тише.

– Никто из наших, вообще никто, не должен об этом знать! Пусть остаётся всё как есть – случайность, старая мина и прочее. Но ты-то должен понять, что с взрывом связан Серый!

– Значит, на поминках ты говорил об этом всё-таки по-настоящему, а вчера нарочно меня придуривал, да?!

– Ну, я же извинился уже…. Если хочешь, извини ещё раз.

– Нет, нет, подожди… Я чего-то никак не соображу.

Виталик сдвинул брови и прикусил губу.

– Значит, ты точно знаешь, что Серёга подложил взрывчатку мужикам в костёр? А зачем ему это?

– Да, ты прав. Давай-ка я буду по порядку.