Когда смерть – копейка…

– Обижать друзей нехорошо. Издеваться над неудачниками грешно вдвойне. Вспомни, вчера же об этом много говорили, о том, сколько раз он унижался, выпрашивая немного денег у вас, у близких, как казалось ему, людей, а?! На операцию сыну! Даже у тебя, обыкновенного работяги, Серёга просил денег! Да, вы ему давали! Но как?! Ты-то, я уверен, по-человечески, а Марек? А Данилов? Назар на него вообще внимания не обращал, смотрел как на пустое место. Думаешь, Серёга всей этой ерунды не замечал, не переживал по этому поводу?!

И с работой у него, оказывается, ничего не получалось, с семьёй проблемы постоянные копились. За дурацкие проекты хватался, а просто зарабатывать не хотел! Мыслитель!

Мужики его уже напрямую стали гнать от себя, Марек вот рванью назвал…

А ведь Серёга так надеялся на всех нас! Ну, понятно, в конце концов и озлобился… А в таком состоянии можно чего угодно напридумывать, всех подряд в своих бедах обвинить.

Он же и пить от этого начал. Ты и сам об этом прекрасно знаешь.

Перед взрывом Серёга был пьяный. На трезвую голову он бы ни за что подобное свинство не устроил. Продолжал бы думать как отомстить, ненавидел бы вас потихоньку, но не решился бы… Да ещё и Данилов перед этим отшил его от пикника, запретил на реке вместе с ними показываться! Представь, получилась ситуация такая неловкая, вроде как неграм вход воспрещён… Вот, я и думаю, что Серёга решил попугать их, наказать, чтобы деньгами своими мелочными заткнулись.

Точно-то он ничего и не высчитывал. Просто размышлял об этом раньше, а тут по пьяни случай подвернулся… Серый же знал, что Азбель, как всегда, первым едет на место, порыбачить, будет ставить донки и разжигать костер. Марек сам подтвердил свои планы накануне, когда приезжал к Серёге за червями. Он же и сказал, что с Назаром они там вместе будут, поговорить по делам хотели. Ну, а Герман должен был следующим подъехать. Жёны-то ваши всегда ведь позже прибывали, к шашлыкам… Серёга думал, что вся конструкция до того времени хлопнет, до приезда детей.

Виталик осторожно пододвинулся к Глебу.

– Слушай, а ты это… Может тебе это так кажется? Придумать-то что угодно можно, Глебка. Ты уж не обижайся на меня, пожалуйста.

– Панса, ты прав. Мои жизненные наблюдения не всегда бывали верными. Постараюсь оперировать фактами или логическими зарисовками. Поправляй, если что будет не так.

– Когда Серый начал активно пить? Не осенью же, когда жена с тёщей окончательно выгнали его на огород! На Рождество-то он трезвей всех нас был, помнишь?! Как я выяснил, запил-то он круто после той неудачной сделки, зимой, в феврале-марте. А когда Серый совсем перестал показываться в городе? Сколько времени вы все не видели его на улице? Из разговоров я понял, что месяц, полтора. То есть, с начала мая…

– Теперь о снаряде. Вы жгли костёр на этом месте сто лет и ничего никогда не случалось. Если бы эта железяка оставался там с войны, то она давным-давно бы грохнула. Значит её положили недавно. А раз так аккуратно положили и припрятали – была цель.

– Следуем дальше. Много денег в костре и около него. Это тоже есть факт, мсье Дюк. Кто и где мог единовременно взять килограмм разнокалиберной мелочи?! Во-первых, тот, кто по роду деятельности имеет дело с мелкими деньгами. Автобусный кондуктор, продавец, или, например, кассир в институтской столовой…

Виталик ахнул и прикрыл рот ладошкой.

– … Людмила?!

– Был и такой вариант. Но быстро исчез. Во-вторых, столько монеток могло скопиться у того, кому мелочуга не очень нужна, или тот, кто привык к крупным деньгам. Например, у моряка. У бережливого моряка, или у временно находящегося на мели. Медь он не выбрасывает, а хранит. На всякий случай. У какого человека могла возникнуть привычка держать старые, ненужные уже, копейки вне своего кошелька? У такого, который никогда кошелька и не имел. Допустим, что ему это было неудобно. Сам знаю, что летом в узких курсантских брюках любой посторонний предмет выглядит просто неприлично. А без кошелька мелочь звенит в карманах, брюки противно обвисают… Бр-р! И в руках мы тоже никогда ничего не таскали. После увольнения всей ротой высыпали медные деньги в общую банку из-под кофе. Как сейчас помню – железная, желтая, кофе ленинградский, растворимый. Кто из нас был курсантом? Я, Марек и Серёга. Кто был моряком? Я и Серёга.

– Вот это ты зря. Откуда у него лишние деньги-то?

Совсем не желая противоречить своему проницательному другу, Панасенко всё же решил кое в чём немного усомниться.

– Моря-то свои и барыши заграничные Серёга напрочь уже и позабыл за эти годы. Он же в последнее время и десяти копейкам, по-моему, сильно радовался. Бутылки даже, говорили, сдавал…

Капитан Глеб не спорил о деталях. Нужно было правильно объяснить главное.

– Тебе, Виталя, такое чувство точно неведомо, а я вот как-то подловил себя на гадких движениях…