Когда смоковница приносит плоды

Он обернулся к своему огромному великолепному дворцу, стены которого были выделаны из тончайшего испанского золота, к своим бескрайним владениям, простирающимся на все четыре стороны света. И если раньше это видимое свидетельство собственного величия наполняло его существо неукротимой жгучей гордостью, то теперь огромные земли, устланные человеческими костями, вызывали в нем лишь чувство глубокого отвращения.

– Когда смоковница приносит плоды…, – повторил смиренно король и захромал обратно в глухую открытую пасть золотого дома.

Через три часа владыка находился уже в сколоченном наспех алмазном гробу. Теперь он был лишь бледным, высохшим одиноким стариком, уныло лежащим среди несметных сокровищ и покорнейших слуг, которых он уже не мог взять с собой.

***

На смену Первому королю в скором времени пришел гонимый им когда-то наследник, который так же, как и его отец, был нестерпимо жестокий к миру. Второй владыка, для которого засохший сад родителя стал в одночасье символом проклятия, не захотел жить по соседству с горой. В первый же день восшествия на престол он велел построить новый царский дворец подальше от Зеленой долины, а прежний приказал сравнять с землей.

Что же касается горы, где обитали по-прежнему бесплодные засохшие фиги, то в очень скором времени она превратилась в место захоронения самых гадких отходов. Там, где когда-то стоял дворец, образовалась маленькая фермерская деревушка. Жители её каждый день безжалостно выливали целые ведра помоев на ветви и без того безобразных смоковниц, пока они окончательно не скрылись под грудой самых невыносимых отбросов.

И забыли жители Товании о Первом короле и о его дивных смоковницах. Ведь, как известно, людскому уму свойственно вспоминать только очень хорошее, или же, напротив, ужасно плохое. А о тех, кто не оставил после себя ни худых, ни добрых плодов, забывают на вечные веки

История первая. Когда смоковница приносит плоды

Глава 1. Найденыши

Солнце уже давно спряталось за багрово-сизой дугой горизонта, когда бедный фермер наконец-то решил покинуть тесные покои своей полуразрушенной хижины.

В этот день его горячо ненавидимая супруга обогатила свою родную Тованию двумя замечательнейшими близнецами. Стоит заметить, что для многих, даже самых нищих ячеек общества, деторождение является большим и довольно радостным событием. Но для семейства глубоко погрязшего в долгах фермера, в доме которого и без того уже бегали пятеро вечно неумытых и постоянно кричащих от голода сыновей, появление на свет сразу двух лишних ртов приравнивалось почти что к смертному приговору.

Ещё когда старая беззубая, все время слегка подвыпившая повитуха перегрызала пуповину у младшего из близнецов, несчастный отец, осторожно выглядывавший из спальни, где мирно почивали во сне остальные дети, уже решил про себя непременно сегодня же вечером избавиться от новоявленных нахлебников. Благо, его жена, измученная претяжелейшими родами, уснула в тот день гораздо раньше обычного, наскоро покормив только что народившихся крошек.

Дождавшись наступления полуночи, фермер тихонько подошел к стоящему рядом с супругой ржавому корыту, заменявшему младенцам колыбель, и осторожно заглянул в него. Однако тут же он вынужден был столкнуться с двумя чудеснейшими хрусталиками новорожденных глаз, невинно выглядывавшими из-под грязного заплатанного шерстяного пледа.

«И какие же они все-таки прехорошенькие!», – грустно вздохнул про себя отец.

Оба младенца с первых же секунд встречи показались ему ужасно симпатичными. Но, тем не менее, младший из близнецов понравился фермеру почему-то немногим больше старшего. В отличие от своего смирно лежащего брата, он постоянно ерзал на месте и то и дело норовил выпрыгнуть из корыта. Взгляд у него, равно как и телесное состояние, был также совершенно иным, нежели у увидевшего грешную землю десятью минутами ранее одноутробного соседа. На окружающий мир младший близнец смотрел не со свойственным всем новорожденным испугом, а вполне осмысленно и прочувствовано, как будто он уже имел возможность побывать в нем ещё до своего появления на свет и узнать суть всех обитающих здесь вещей и явлений.

«И, однако, философ!», – отметил про себя фермер.

Ему до смерти не хотелось браться за свое мерзостное предприятие, но бедственное до крайности положение, в котором пребывало последние лет пять его семейство, не могло не подтолкнуть его к быстрым действиям.

Кинув взгляд на свою усталую супругу и убедившись, что она по-прежнему находится в объятиях крепчайшего сна, он хорошенько закутал в плед бодрствующих малышей и осторожно вынул их из ржавой скрипучей люльки.

Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей своего гадкого поступка, фермер поспешил поскорее покинуть хижину.