Когда Солнце было богом

На Итаке Шлиман начал первые археологические изыскания. Он сделал пробный раскоп на том месте, где, по преданию, когда-то высился прекрасный дворец Одиссея. Там Генрих нашел человеческие кости, жертвенный нож, терракотовые статуэтки идолов и другие мелочи. Затем Шлиман отправился в Пелопоннес, переправился через Дарданеллы и перешел равнину, на которой должна была находиться Троя.

Решив с этого времени посвятить себя только археологии, он вернулся в Америку, где закончил все свои коммерческие дела. Теперь ему оставалось подыскать себе жену, преданную и любящую, верного товарища в предстоящей нелегкой работе[17]. Как обычно, он избрал весьма своеобразный путь: написал письмо своему приятелю, греческому архиепископу Вимпосу, прося порекомендовать ему девушку бедную, но образованную, пылкую поклонницу Гомера и преданную сторонницу независимости Греции, по возможности, красивую брюнетку с типично греческими чертами лица, но прежде всего с добрым сердцем.

Архиепископ прислал ему фотографию своей племянницы, 16-летней Софии Энгастроменос. Шлиман смотрел на нее, как загипнотизированный. Это была девушка классической красоты, с нежными, правильными чертами лица, словно вырезанного в камее. Легкая улыбка, блуждающая на губах, придавала ей неуловимое очарование, столь характерное для женщин Востока.

Шлиман немедленно выехал в Афины, там впервые встретился с Софией и сразу же, как мальчишка, в нее влюбился. Его покорила не столько красота девушки, сколько прямота, скромность и простота ее характера.

Но Шлиман решил не поддаваться внешнему очарованию и, как планировал, устроил строгий экзамен. Он задавал ей бесчисленное количество различных вопросов, на которые София правильно отвечала. Он спрашивал, например, в каком году посетил Афины император Адриан, какие отрывки из Гомера она знает на память.

Все шло как нельзя лучше. В конце он поинтересовался:

- Почему ты согласилась выйти за меня замуж?

- Потому что родители мне сказали, что вы очень богаты.

Услышав такой ответ, Шлиман пулей вылетел из комнаты.

Правдивость девушки больно задела стареющего жениха - Генриху пошел 47-й год. Но было слишком поздно, он понял, что уже не волен в своих чувствах. Генрих вернулся и попросил ее руки.

Сразу же сыграли свадьбу - он никогда не любил откладывать того, что уже однажды решил сделать.

Однако вскоре Шлиман убедился, что жена его - искренне преданная и любящая женщина.

«София - прекрасная жена, - пишет он в дневнике, - она любит меня страстно, как гречанка, я также горячо ее люблю. Мы разговариваем только по-гречески, на этом прекраснейшем в мире языке».

А жить со Шлиманом оказалось очень нелегко. Мы узнаем об этом из воспоминаний его дочери Андромахи.

«Бедная женщина! - пишет она о своей матери.- Она рассказывала мне, как во время свадебного путешествия должна была посещать вместе с ним все музеи Италии и Франции. Он велел ей также изучать иностранные языки, а его методы можно назвать поистине драконовскими. Отец не разговаривал с ней ни на каком другом языке, кроме как по-французски, пока она целиком им не овладела. Но как только она стала говорить на этом языке, он тотчас же перешел на английский.

В первые годы супружества жизнь с этим порывистым, неутомимым, талантливым и кипящим энергией человеком была для молодой женщины немалым испытанием. Мне тоже доставалось от него. Еще в детстве отец будил меня в пять часов утра, и мы верхом на лошади отправлялись в Фалерон, который находился в пяти милях от нашего дома, где мы купались в холодных морских волнах.

О нашем здоровье он заботился буквально фанатически. Когда в присутствии многочисленных гостей должны были состояться крестины моего брата Агамемнона, отец вынул из кармана термометр и измерил температуру освященной воды. Это произвело большое замешательство. Священника страшно возмутил столь бесцеремонный поступок, и только после долгих просьб моей матери он заново освятил воду.

Но в общем безапелляционность его характера не мешала ему оставаться человеком доброжелательным и щедрым. Он был также по-своему скромным и терпеть не мог снобов… К цветам и животным он питал святую любовь».

Град Приама

В 1870 г. Генрих Шлиман отправился вместе с женой в Малую Азию и на берегу Геллеспонта впервые предпринял серьезные археологические изыскания, но приступил к делу чрезвычайно своеобразно. На потеху любопытным ротозеям он с «Илиадой» в руках, словно землемер с топографическим планом, измерял пространство, чтобы установить, где скорее всего могла находиться Троя, город, который после десятилетней осады хитростью захватили воины Агамемнона и обратили в руины.

Но на самом деле в его поведении не было ничего смешного. Целый арсенал убедительных и дельных аргументов Шлимана делает честь его рассуждениям. Давайте проследим ход мыслей археолога, хотя бы для того, чтобы убедиться, до какой степени открытия, совершенные якобы случайно, бывают следствием очень сложных умозаключений.