Когда солнце встанет на западе (СИ)

— Простите меня, пожалуйста! Ваши земные са… женщины меня уже просто замучили в отеле. Я крайне низкого мнения о их воспитанности. К сожалению, мое раздражение настолько велико, что я автоматически присвоил вам те же качества характера, что и у них. Я сожалею о своих словах. Если бы мог, вернул бы их обратно.

Мужчина говорил тихо, спокойно. Но, когда до меня дошел весь смысл, мои пальцы примерзли к чашке. Инопланетники, да еще и такой выдающейся внешности, как у морунца, до сих пор были на Земле экзотикой. Просто по тому, что все бизнес-центры, которые могли их заинтересовать, давно находятся на других планета солнечной системы. Землю же решено превратить в зеленую планету жизни. Все производство в основном, находилось на Юпитере. Марс — это сельскохозяйственные угодья. А вот бизнес структуры раскиданы от Луны до Урана, в зависимости от сферы деятельности. На Земле осталось совсем мало офисов, и только те, которые неразрывно связаны с жизнедеятельностью человека. Например, салоны красоты. Или мой офис, обеспечивающий пищей ручного приготовления все больше заведений.

И вот из-за этой экзотичности морунцы были по всей видимости атакованы дамочками, жаждущими новизны в личных отношениях. Да уж. Неприятная ситуация. Мне не оставалось ничего другого, как принять его извинения.

— Я вас поняла, Миарон. Мне искренне жаль, что мои соотечественницы проявили верх невоспитанности, преследуя вас. Если бы я могла хоть что-то изменить в данной ситуации, то обязательно бы это сделала. К сожалению, это не в моей власти.

— Я понимаю. И еще раз прошу прощения за то, что сорвался. Кстати, пирог действительно очень вкусный. Он напомнил мне все те вкусности, которыми баловала меня моя матушка. Я словно снова вернулся в детство.

— Я заметила, как вы смотрели на комнату, когда только вошли. Сильно похоже?

— Очень. До сих пор не могу отделаться от ощущения, что сейчас войдет матушка с блюдом моих любимых пирожных и сделает замечание за неподобающий внешний вид.

— Ну, думаю, что ваша матушка давно уже не делает вам таких замечаний. Судя по вашему теперешнему внешнему виду, сложно даже предположить, что когда-то с этим были проблемы. Думаю, что сейчас ваша матушка скорее делает вам замечания за пропуск семейных трапез.

С лица морунца на глазах ушли последние краски. Он словно окаменел. А я поняла, что ляпнула что- то совершенно недопустимое.

Миарон быстро овладел своими чувствами и сухо сказал:

— Моя матушка уже почти двадцать лет, как ушла к далеким предкам. Как и вся моя семья. Мне некому делать замечания.

Я охнула:

— Простите, пожалуйста! Я не знала! Совершенно не желала причинить вам боль!

Миарон кивнул и одним молотком допил свой чай.

— Наталия, давайте уже отодвинем в сторону этикет, тем более, что все приличия соблюдены, и просто поговорим. Вы ведь за этим меня позвали?

Я глубоко вздохнула, как перед прыжков в воду:

— Да.

— И о чем ты хотела поговорить?

— Миарон, вы…

— Хватит!

Я ошарашенно схватила ртом воздух. Почему, спрашивается, именно морунцу постоянно удается выбивать меня из колеи? Осторожно поинтересовалась:

— Что хватит?

— Обращаться ко мне, словно я чужой!

И что, спрашивается, это означает? Пришлось признаваться:

— Я не понимаю.

Морунец вздохнул и каким-то очень земным жестом потер лоб:

— Наталия, хочешь ты того, или нет, но ты моя супруга. На Моруне супруги никогда не обращаются друг к другу на “вы”

Я захлопала ресницами, не зная, как реагировать на такое заявление. А Миарон вдруг протянул руку и взял меня за запястье. То самое, с браслетом. Под его пальцами предательский металл вспыхнул разноцветными искрами, словно где-то внутри включились невидимая лампочка.

— Знаешь, что это? И почему он не снимается? — мужчина сделал небольшую паузу и, скорее утверждающе, заявил- Ты ведь в курсе, что он не снимается.

— Да.

Мой голос звучал хрипло и растерянно.

— Что “Да”?

— Я знаю, что это, и знаю, что не снимается.

Миарон прищурился:

— И как давно ты знаешь, что это за браслет?

— Сегодня узнала. — мне пришлось откашляться, до того хрипло звучал голос — Но понятия не имею, почему его нельзя снять.

Миарон помолчал, поглаживая большим пальцем браслет, словно что-то обдумывая или на что-то решаясь. Эта нехитрая ласка показалась настолько интимной, что мне стало неудобно. Я осторожно попыталась отнять у мужчины кисть. Он со вздохом отпустил и, вдруг, заговорил:

— В древности на Моруне семьи создавали только истинные пары. На обряде в храме мужчина надевал своей избраннице браслет. И, если пара являлась истинной, браслет застегивался навсегда. Его уже нельзя было снять. Даже после смерти владельца. И у каждого морунца всегда был только один браслет. Один брак. Одна семья. На всю жизнь. Время шло. С течением времени все чаще стали заключаться так называемые договорные браки. И брачный браслет превратился в простой атрибут, который можно снять с руки в любой момент. А истинные пары почти перестали встречаться. И я тоже должен был заключить договорной брак.

Миарон умолк. А меня словно пресловутый чёрт из архаичной поговорки за язык дернул:

— Но не заключили из-за меня?