Когда струится бархат

— Ничего. Утром его труп выловили из реки. Судя по виду пробыл в воде всю ночь. Наверно, поскользнулся на одном из причалов. Это вполне могло произойти. За этот год у нас утонули уже три человека. — Джоффри говорил спокойно и ровно.

— Понятно, — тихо сказал Адам.

— Я так и думал, что ты поймешь.

Они перешли в зал. Дым из плохо прочищенного камина щипал глаза и набивался в горло. Адам закашлялся, быстро моргая.

— Куда же ведут следы?

— Уильям ле Клито рассказал мне о твоей ссоре с де Мортимером. — Стоя поочередно на одной ноге, Джоффри отстегивал шпоры.

— Как это любезно с его стороны, — скривил губы Адам.

— Ничего подобного. Просто он объяснял, почему нельзя заковать этого сына шлюхи в кандалы и бросить гнить в тюрьму. Убедил, что у Варэна есть основания ненавидеть тебя.

Выражение лица Адама было упрямым и неприступным. Он ничего не сказал в ответ.

— Так это правда?

— Что он виноват в убийстве Ральфа ле Шевалье? Что замешан в кознях ле Клито против императрицы? Да, на оба эти вопроса следует ответить утвердительно.

— А на еще один?

Адам окинул Джоффри тяжелым взглядом. Молодой человек не мог не догадаться, что настойчивое любопытство подвело его к очень опасной грани. Адам перевел взгляд на флаги, висевшие над помостом:

— Когда он застал нас с Хельвен вместе, король Генрих уже разрешил мне жениться на ней.

Рот Джоффри неприятно искривился. С большим трудом Адам подавил соблазн ударить молодого нахала по лицу и увидеть, как презрительная ухмылка окрасится кровью.

— Предварительно уведя ее из-под носа жениха, — широко улыбнулся Джоффри. Они пошли по лестнице в комнаты наверху. — Ты именно по этой причине его не убил?

— Это одна из причин.

Джоффри помедлил на лестнице и глянул через плечо:

— Матильда и в самом деле так прекрасна, как об этом говорят?

— Она красива, — неожиданно для себя ответил Адам. — Прекрасные каштановые волосы и молочно-белая кожа. И рот, от которого у тебя возникнет ноющая боль в чреслах. А когда она откроет этот рот, от ее яда все у тебя поникнет и увянет.

— Ну а характер?

Адам слабо улыбнулся.

— Королевский, милорд, но ведь ты и сам говорил как-то, что тебе нравятся женщины с характером.

— Слишком норовистая кобыла, не позволяющая мужчине оседлать себя — напрасная трата времени... Она из таких?

С легким удовлетворением в голосе Адам ответил:

— Ты сказал, что она так стара, что тебе годится в бабушки. Однако разница в возрасте — вещь обоюдоострая. Едва ли она охотно устремится в объятия мальчика, недавно переставшего носить подгузники. Уж поверь, сперва придется ловить и седлать ее, прежде чем дойдет дело до езды верхом.

Джоффри вперил в гостя тяжелый взгляд, который постепенно растаял, обратясь в вымученный смешок.

— Я полагал, вы дипломат.

— Я и есть дипломат, милорд, но ведь я не сказал, что императрица непригодна для верховой езды. Когда она изволит забыть о высокомерии и перестает быть невыносимой, с ней даже интересно. Но без узды и шпор, да еще нечеловеческого терпения сладить будет трудно.

— Гм-м, — несогласно хмыкнул Джоффри, — а каковы ваши бароны?

— Они будут надеяться, что у вас появится сын, и чем раньше, тем лучше. Но только те, кто не предпочтет увидеть, как ты упадешь с седла прямо под ее копыта во время соответствующей попытки.

Под маской равнодушия Джоффри угадывалась волна плохо скрываемого веселья.

— Значит, ребенок должен вырасти во взрослого еще до того, как Генрих умрет, чтобы не полагаться на изменчивые настроения ваших баронов?

— Вы припечатали подкову точно на копыто, милорд.

— Копыто той самой кобылы, — дополнил Джоффри, озорно подмигивая и отодвигая тонкую гобеленовую занавеску на проходе, ведущем к покоям его родителя. — Полагаю, ты уже слышал, что ле Клито уехал добиваться новых благ? — Он взял огарок свечи из подставки на помосте и зажег от свечи, горевшей на кронштейне, вделанном в стену.

— Да, милорд.

Джоффри задумчиво смотрел на Адама, вся дурашливость исчезла.

— Уильяму ле Клито теперь долго будет не до того, чтобы интересоваться Англией. Фландрия — это кипящий котел неприятностей. Для того чтобы благополучно его остудить, потребуется незаурядное мастерство, присущее опытной кухарке, которым ле Клито не обладает. — Юноша вернул свечу на ее место на кронштейне. — Заметь, вашему королю такое возвышение ле Клито явно придется не по вкусу. У него есть собственные претензии на это место по линии матери, а ле Клито идет на поколение дальше от этой ветви.

— Фландрия зависит от английской шерсти, — пробормотал Адам, — следовательно, зависит и от расположения к ней короля Генриха. — Он отбросил назад волосы. — Я рад, что мое имя — не Уильям ле Клито.

— Мы все просто пешки, — Джоффри пожал плечами и взял с помоста запечатанный конверт, в задумчивости повертел его в руках и протянул его Адаму. — Вот, можешь забрать. Это ответ моего отца твоему королю.

Адам опустил руку, которой поправлял волосы, и взял пакет.

— Граф не захотел сам передать мне письмо? — недоверчиво поинтересовался он.

Джоффри криво улыбнулся в ответ.

— Наверно, более эффектно, когда ответ дает сама пешка, приносимая в жертву, не так ли?