Когда струится бархат

— Ну а если ты расторгнешь свое феодальное обязательство — а именно это и есть единственная альтернатива, — тебе придется зарабатывать на жизнь мечом, поступив в наемники. И могу гарантировать, Генрих все равно в конце концов добьется своего.

— Одними принципами сыт не будешь. Ты ведь это хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что нет резона лишаться своего благосостояния из-за того, что от тебя не зависит. Если тебя мучает совесть, пусть это просто будет признаком того, что у тебя есть честь. Не думаю, что Ральф когда-нибудь страдал от одного из этих прекрасных свойств души. В этом между вами огромная разница. — Хельвен украдкой посмотрела на мужа, пытаясь угадать по выражению лица, обдумывает ли он ее слова, или же непоколебимо стоит на своих убеждениях. — Скажи-ка лучше, сколько времени у меня есть на сборы, можно ли взять с собой служанку, ну и заодно: так ли в действительности красив Джоффри Анжуйский, как говорят?

Адам вздохнул и закрыл ей рот крепким поцелуем, который можно было счесть знаком упрека или все же символом любви.

— Что бы я без тебя делал?

— Заливал бы тоску анжуйским вином! — колко поддела Хельвен.

Не так уж и далеко от истины, подумал Адам, наблюдая, как Хельвен расчесывает волосы, делая из них ровные пряди и заплетая косы. Она уверенно и умело вывела его из скверного расположения духа.

ГЛАВА19

Анжу,весна 1127года

Петушок был так красив, словно родился изваянным из бронзы и украшенным драгоценными камнями, а потом ожил. Но и живой, выглядел так, будто только что спустился с флюгера на вершине башни, где служил украшением, и для разнообразия решил с важным видом прогуляться по бренной земле. Подвижные топазовые глазки поворачивались туда-сюда, осматривая окрестности. Петух расхаживал кругами, коралловый гребешок и бородка горделиво покачивались на голове и под горлом. Особенно выдающимся был хвост — посверкивающий золотистый с зеленоватыми кончиками букет перьев. Мощные ноги с бронзовым отливом вооружены гладко заточенными острыми шпорами. Во всем городе Анжер у этого петуха не имелось равных соперников. То есть раньше, конечно, были, но все погибли.

Петух вытянул шею, захлопал яркими перьями крыльев и запел во весь голос. Догадывался ли он, что как раз в эту минуту на него делались ставки? Хозяин птицы, сидевший на корточках, поднялся и, поставив руки на роскошный позолоченный пояс, стал нетерпеливо озираться.

— Опаздывает, — проворчал Джоффри Плантагенет, наследник герцогства Анжу. Внешне он выглядел столь же совершенно, как его бойцовый петух, — высокий с рыжевато-золотистыми вьющимися волосами и сверкающими глазами холодного стального оттенка на идеально правильном красивом лице. Тунику на обшлагах и у горла обильно украшали золотые нити, а на узком бедре сиял драгоценными камнями изящный кинжал. Как и шпоры у петуха-бойца, кинжал был остро отточен.

— А ты можешь вспомнить хотя бы один случай, когда Уильям ле Клито не опоздал? — фыркнул Роберт де Блу, наблюдая за птицей, которую когда-то сам подарил юноше, стоящему рядом. — Он способен опоздать даже на собственные похороны.

Джоффри улыбнулся, показывая идеальные белые зубы, но пальцы рук раздраженно барабанили по поясу.

— Ему придется исправиться, если он хочет, чтобы мой отец продолжал поддерживать его против английского короля.

— Мой господин, он уже здесь! — воскликнул другой барон, указывая рукой в направлении реки. Джоффри повернул голову и холодно взирал на Уильяма ле Клито, приближающегося в сопровождении небольшой группы разношерстной публики: перебежчиков из лагеря норманнов, фламандцев и французов, а также высокого светловолосого рыцаря-англичанина, изгнанного из родной страны за убийство соседа-дворянина.

— Ты опоздал, — обратился Джоффри к претенденту на звание герцога Нормандии, недавно женившегося на сестре французского короля, рассеянным взглядом окинул пришедших с гостями женщин. По внешнему виду их нельзя было принять за проституток, однако это были именно проститутки. Неважно, что ле Клито только осваивается в роли мужа. Он явно не прочь забыть о супружеской верности, когда дипломатический визит в Анжу дает соблазнительный шанс совершить грех.

Ле Клито приблизился к Джоффри с самой ослепительной улыбкой, на какую был способен. Но от частого употребления она не производила особого впечатления на других.

— Прошу меня извинить, наша барка застряла. Но, по-моему, я не слишком опоздал. — Гость фамильярно положил руку на плечо молодого человека. Джоффри отошел в сторону, едва сдерживаясь от гнева. Внимание привлекла птица, которую держал под мышкой Варэн де Мортимер, — петух гладко-черной масти, в лучах весеннего солнца его перья отсвечивали изумрудной зеленью.

— И ты готов держать пари, что это жалкое существо сумеет победить моего Топаза? — пренебрежительно бросил юноша.

— Назови свою цену, и скоро все станет ясно, — небрежно парировал ле Клито. — Варэн, опусти его на землю.