Когда сверкнула молния

Может быть, размышляла я, пока наливала молоко в чашку, молния всё ещё во мне. Это было бы странно, да? Может быть, всё это время она гудит внутри меня. И, может быть, как сказала Рут, я могу стрелять молнией в людей. Например, в Джеффа Дэя. Он заслужил. Я подумала о стрельбе молний в этого парня, пока рассматривала пакет с молоком. На нём была фотография футболиста.

Когда я вернулась наверх, Рут уже ушла. Дверь в комнату Майка была закрыта, но я знала, что её там не было, потому что слышала, как он яростно стучал по клавиатуре компьютера. Вероятно, отправлял письма по электронной почте всем своим приятелям из Интернета. «Эй, ребята, я поступил в Гарвард! Так же, как Билл Гейтс». Только, может быть, в отличие от Билла Гейтса, Майк на самом деле закончит университет. Но в случае Билла это не имело значения.

Дверь в комнату Дугласа тоже была закрыта, и свет из-под нее не проливался. Но это меня не остановило. Он стоял у окна и смотрел в бинокль, когда я ввалилась внутрь.

Брат повернулся и начал:

— Однажды ты можешь увидеть то, что тебе не понравится.

— Уже поздно, — сказала я. — Мама купала нас вместе, когда мы были маленькими, помнишь?

— Уходи. Я занят.

— На что смотришь, а? — спросила я, собираясь присесть на его кровать в темноте. Комната Дугласа пахла Дугласом. Не плохим запахом, правда. Мальчишечьим запахом. Запахом старых кроссовок, смешанным с Old Spice. — На Клэр Липманн?

— На Орион, — ответил брат, но я знала, что он лжет. Окна его комнаты выходят на сторону дома Клэр. Она, будучи эксгибиционистом, никогда не закрывала жалюзи. Сомневаюсь, что они у нее вообще есть.

Но я не возражала, если Дуглас шпионит за ней, хотя это и считается сексизмом и вторжением в частную жизнь. Тогда это бы означало, что он нормальный.

— Не буду отрывать тебя от твоей пассии, — сказала я, — но я нашла входной шрам.

— Она — не моя пассия, — сказал Дуглас. — Просто объект вожделения.

— Неважно, — ответила я, оттянув свитер у шеи. — Посмотри на это.

Он повернул настольную лампу в мою сторону. Увидев шрам, Дуг затих.

— Боже, — сказал он после.

— Я же тебе говорила.

— Боже, — повторил он.

— Только выходного шрама нет, — ответила я. — Я попросила Рут осмотреть мое тело. И она тоже ничего не нашла. Как думаешь, молния всё ещё внутри меня?

— Молния, — сказал он, — не может остаться внутри тебя. Может быть, это выходной шрам, а молния вошла через макушку головы. Только это невозможно, — сказал он себе самому, — потому что тогда твои волосы были бы сожжены.

Возможно, он не говорил сам с собой. Он мог говорить с голосами. Иногда он слышит их. Они сказали ему покончить с собой на прошлое Рождество.

— Что ж, — сказала я, поправляя свитер. — Это все. Я просто хотела показать тебе.

— Подожди. — Я поднялась, но Дуглас повалил меня обратно на кровать. — Джесс, — сказал он. — Тебя действительно ударила молния?

— Да. Я же сказала, что всё так и было.

Дуглас выглядел серьезным. Хотя, он всегда такой.

— Ты должна рассказать папе.

— Ни за что.

— Джесс, расскажи папе сейчас же. Не маме. Только папе.

— Дуглас...

— Иди, — он подтолкнул меня к двери. — Или ты это сделаешь, или я.

— Черт, — сказала я.

Но он выглядел забавно с этим своим напористым взглядом и прочим. Поэтому я поплелась вниз и обнаружила папу на своем обычном месте, когда он не был в одном из ресторанов — за обеденным столом. Папа перебирал книги, а телевизор был включен на спортивном канале. Он не мог видеть экран с того места, где сидел, но зато прекрасно всё слышал. Папа выглядел так, словно с головой ушел в книги, но, если переключишь канал, он взбесится.

— Что? — спросил он, когда я подошла. Но не дружелюбным тоном.

— Пап, — сказала я. — Дуглас говорит мне, что я должна тебе рассказать о том, что меня сегодня ударила молния.

Папа посмотрел вверх. На нем были очки. Он взглянул на меня из-под них.

— У Дугласа снова этот случай? — спросил он. Случаем папа называет то, когда голоса Дугласа берут верх над ним.

— Нет, — сказала я. — Это правда. Сегодня меня ударила молния.

Он посмотрел на меня снова.

— Почему ты не упомянула об этом на ужине?

— Потому что был праздник. Но Дуглас сказал, что я должна рассказать. И Рут тоже. Она говорит, что у меня во сне может случиться сердечный приступ. Посмотри.

Я снова оттянула толстовку. Хорошо, что он был выше моей груди, на ключице, а то было бы неловко показывать отцу свой шрам. Папа посмотрел на него и сказал:

— Ты со Скипом снова играла с петардами?

Думаю, что я уже упоминала Скипа, брата-близнеца Рут. Мы с ним когда-то развлекались с петардами.

— Нет, папа, — сказала я. Черт побери, я держусь подальше от петард, не говоря уже о Скипе. — Это из-за молнии.

Я рассказала ему о произошедшем. Папа слушал с очень серьезным выражением лица. А затем сказал:

— Я бы не беспокоился об этом.

Именно это он всегда говорил, когда ребенком я просыпалась посередине ночи и спускалась вниз, чтобы сказать ему, что у меня болит нога, рука или шея.

— Болезнь роста, — сказал он и дал мне стакан молока. — Я бы не беспокоился об этом.