Когда тают миражи (СИ)

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Смотря куда и для чего.

– Если бы он был музыкантом?

– О, подруга, это опасно. Черт их знает, чем они на этих гастролях занимаются. Я не отпускала бы, наверное, или рассталась бы.

Жади помрачнела от ее слов, как туча. Додо заметила это и постаралась сгладить неловкую ситуацию:

– Но вообще-то, все индивидуально. Иметь парня или мужа-музыканта – это круто, все по нему сохнут, а у него только одна муза – ты.

Марокканка ничего не ответила на эту реплику, а просто взяла поднос с едой и понесла его к дальнему столику, чтобы подкрепиться обедом и еще раз хорошенько обо всем подумать.

***

«Игроки в бридж» пропадали в студии по десять часов. Материал для альбома сколачивался бешеными темпами, отчего у некоторых участников группы уже залегли тени под глазами. Берту, будто в него были встроены вечные батарейки, восседал на высоком барном стуле и наигрывал на гитаре мелодию:

– Ме-лан… Ме-лан-хо-ли-я… Так, что-то мне не нравится, как звучит припев. Чего-то не хватает. Лукас, попробуй-ка добавить бас.

Лукас сидел с неподвижным взглядом, размышляя о предстоящей поездке. Перед глазами то и дело вставало недовольное лицо Жади, которое он наблюдал весь последний период. Они старались жить, как раньше, меньше ссориться, но нельзя было отделаться от ощущения, что между ними пробежал легкий холодок. А что же будет, если Лукас уедет? С собой он взять жену не может – она наотрез отказывается оставлять учебу, да и не до нее там будет. Отказаться от поездки – и поставить крест на давней мечте. Британия – музыкальный рай, родина великих музыкантов современности. Если и не станешь сразу звездой, научишься столькому, сколько и за всю карьеру в Бразилии не почерпнешь.

– Лукас! – привел его в чувство лидер.

– А, извини, приятель. Что ты говорил?

– Я говорю, что мне не нравится припев у «Меланхолии». А вот ты о чем так крепко задумался, мне не понятно.

– Да так, ничего особенного, – Лукас принялся сосредоточенно перебирать медиатором по струнам, но вдруг остановился и задал вопрос, который не давал ему покоя. – Мы едем в Кардифф надолго?

– Сама звукозапись займет не больше месяца, я думаю. Возможно, некоторые песни придется подкорректировать, более органично переложить на английский язык, но это станет ясно уже в процессе. Потом есть планы отправиться на гастроли, не возвращаясь в Бразилию.

– Что, сразу сольно? – удивился Селсу.

– А на разогреве у «The Cure»* не хочешь? – самодовольно улыбнулся Берту.

– Да ла-адно! – у клавишника отвисла челюсть.

– Наведем шум в Европе, а, парни? – воскликнул Гума, отхлебнув пива из банки.

– Это если они одобрят сотрудничество, так что поумерь пока пыл. Кстати, если у кого-то из вас проблемы с отъездом, предупреждайте сразу.

– Ты чего, приятель, какие могут быть проблемы? – усмехнулся Гума. – Я готов хоть в Англию, хоть в Австралию и прямо завтра.

– Лукас, а ты? – поинтересовался Берту. – Ты у нас человек семейный, обстоятельств никаких особых нет?

– Нет, все хорошо, – не поднимая головы, сказал Лукас.

– Жена не против?

– Нет, не против.

– Вот и чудесно. Все, хватит разговоров, давайте еще раз сыграем самую первую песню. Гума, начинай.

И вновь грохот барабанов и гитарный риф заглушили переживания Лукаса. Он что-нибудь обязательно придумает, но завтра.

Комментарий к 31. Меланхолия

*The Cure - британская рок-группа, основанная в конце семидесятых годов.

========== 32. Нежданная радость ==========

Уже вторую неделю подряд Жади чувствовала недомогание. Все началось с того, что она неожиданно заболела гриппом – едва ли не впервые в жизни. Лихорадка не отпускала ее несколько дней: Лукас весь испереживался из-за болезни жены, отпросился с репетиций и сидел с ней целыми сутками, два раза приглашал Далву, чтобы та приготовила им поесть. Далва, хотя и по-прежнему относилась к Жади предвзято, помогала ухаживать за больной с большой охотой, готовила ей всевозможные супы и морсы и уговаривала Лукаса помириться с отцом и перебраться под его крыло. Лукас на уговоры не поддавался.

Вскоре Жади почувствовала себя лучше и даже вышла на учебу, но слабость после перенесенной болезни постоянно давала о себе знать. Как назло, объем учебного материала нарастал с каждым днем, а долги в виде пропущенных лабораторных и неотработанных лекций становились все тяжелее. Если бы не помощь друзей, Жади рисковала сильно отстать по программе.

Практическое занятие в анатомическом зале стало для марокканки настоящим испытанием. Законсервированные в формалине препараты источали столь резкий, удушливый и противный запах, что девушку настиг резкий приступ тошноты.

– Жади, ты в порядке? – забеспокоился Маркус, когда увидел, что одногруппница побелела, как мел.

– Я? В пол… – начала она и вдруг выбежала из аудитории, зажав рот обеими ладонями.

– …Вот так, – приговаривал профессор Гримальди, осматривая студентку вместо прерванного занятия. – Значит, недавно перенесли грипп?

– Да, сеньор, – слабым голосом ответила Жади. – Наверное, я не долечилась.

– К врачу обращались?

– Да, конечно.

– Анализы сдавали?