Когда тебе пятнадцать

В половине третьего пришла Таня. Она села с Костей в сторонке, поговорили вполголоса, чтобы не мешать мастеру. Костя рассказал о вчерашнем походе к Пете Курочкину, как печатали фотографии.

— Непростое, оказывается, дело, — заметил он. — Отец его инженер на «Электронике», два диплома и то часа три провозились с одной фотографией.

— Думаешь, он починит? — поглядев на часы, спросила Таня.

Хоть Валера будто и не отвлекался от работы, а Таню услышал, покосил веселым глазом:

— Девушка, сомнение равнозначно поражению. Это не мой стиль. В шахматы не играете?.. Жаль. Мог бы написать позицию. Недавно почти безнадежную партию вытянул. Между прочим, у противника второй разряд.

На кухне Таня положила в сумку Юлькой сваренные яйца и сказала Косте:

— Тогда, наверно, оставайся, а мы с Юлей пойдем… Я думаю, — она с уважением кивнула на дверь в комнату, — этот Валера действительно починит.

Но Валера в пятом часу сдался.

— Упрямый покойник, — тяжело вздохнул он. — Я бы, конечно, оживил его, только… — Он выразительно показал на часы. — Мероприятие, понимаешь, запланировано… А Таня эта — хорошая девчонка. Дружите?

— С полгода уже.

— Для нее лыжную мазь тогда добывал?

— С этого вроде и началось, — подтвердил Костя. — Помнишь, снег тогда валил?..

— Вот и я, купался, купался в речке да с плотвичкой и познакомился. Тоже русявая такая. С ней сегодня договорились. Понимаешь?

— Понимаю, — грустно сказал Костя.

— Да ты не сомневайся. Оживет покойник. Может, завтра парнишку одного приведу. Тот — профессор! Вдвоем-то мы его!.. В общем, не унывай. Завтра будешь смотреть футбол!

Скоро вернулись и Таня с Юлькой. Но Таня зашла на минутку, сказала, что спешит.

— Маму на гастроли собираем, — улыбнулась она. — Чемодан с платьями не поднять. Дмитрий Кириллович дипломатическую обработку ведет… Анну Ивановну дней через пять выпишут. Привет тебе передавала. Спрашивала, есть ли у тебя деньги.

По тому, как Костя с преувеличенной бодростью ответил: «А, проживем! Ноготковая проблема!», Таня поняла, что с деньгами неважно.

— Если нужно, у меня есть, — сказала она. — Не стесняйся. Думаешь, только у тебя была зарплата! А я что, не работала?

— Да правда не надо, — смутился Костя. — Мама придет, за отца получит…

Таня взглянула на безмолвный телевизор и с сомнением сказала:

— А твой Валера не болтун?

— Что ты, он вот какой парень! Просто у него… свидание сегодня с девушкой. Тоже, говорит, русявая.

— Это я русявая? — спросила Таня. Она посмотрела в зеркало и улыбнулась: — Ладно, Костя, всего. Русявая побежала!..

Нет, совсем не зря Костя не дал в обиду своего друга Валеру! Юлька уже спала, когда раздался звонок. Костя даже встревожился. «Кто там?» — спросил через дверь.

— Открой! Телемастер!

И только Костя повернул барашек замка, Валера с порога сказал:

— Балда!.. Это я балда, ты не подумай, — уточнил он и, забыв снять босоножки, прошел к телевизору. Снова отвинтил заднюю крышку, покопался минуты три, что-то бормоча под нос, и вставил вилку шнура в штепсель.

И Костя — такой-то большой парень, девятиклассник! — чуть не подпрыгнул от радости: телевизор заурчал, и экран наполнился светом.

Сориентировать антенну, отрегулировать ручками частоту строк, контрастность — на это и минуты не понадобилось.

— Вот, Костя, запомни: самая страшная вещь — ерундовая мелочь. Не туда клемму присоединил… И знаешь, где сообразил? В парке. Купили мороженое, я и говорю: «Давай поменяемся? У тебя роза из крема примята». А Лена засмеялась: «Если ты примятые любишь, то давай меняться!» Тут мне и стукнуло в голову: клемму не туда подсоединил. Только и всего… Ну все, смотри, наслаждайся, — собирая инструмент, сказал Валера. — И Лену благодари.

— Валер, — улыбаясь во весь рот, спросил Костя. — Лена — это русявая?

— Хорошая девчонка. Призналась, что стихи пишет. Всего «Евгения Онегина» знает наизусть. Я не поверил, так она как по книжке читала.

Глава тридцать седьмая

Все знают: учебный год начинается 1 сентября. И газеты, которые выходят в этот первый день осени, крупными заголовками, статьями и снимками со счастливыми лицами ребят торжественно сообщают о таком важном событии.

Но 1 сентября — это официально. А в действительности школа начинается на день раньше — 31 августа. Пусть не в классах, а на просторном дворе, но все равно — это уже школа.

Другого такого дня не бывает. Завтра — учебники, классы, домашние задания. А сегодня — радость полная и шумная: не виделись же три бесконечно долгих месяца, которые, правда, пролетели, как один день… Руку жмут до хруста пальцев, по плечу хлопают, будто хотят сбить с ног, чуть не душат друг друга в объятиях. Удивление самое искреннее и бурное — до визга, до вытаращенных глаз… Нет, другого такого настоящего школьного дня больше во всем году не бывает.