Когда тебя нет

Циферблат электронных часов на телевизоре напротив кровати показывает десять вечера. Сквозь открытое окно в комнату врывается запах гари, наверное, где-то под окнами подожгли мусорку. Я закрываю ставни и навзничь падаю на жесткую полутороспальную кровать, не снимая обуви.

Кто бы знал, что я вернусь сюда?

Здесь не случилось ничего особенного, ни плохого, ни хорошего, просто мы спали здесь когда-то. Я вспоминаю, как она лежала на боку, ладони зажаты между бедер, глаза полузакрыты, такая тихая, почти спящая. Я моргаю, отгоняя видение, и перещелкиваю каналы в поисках чего-нибудь не на французском. Наконец, перед глазами мелькает знакомая картинка.

Темный дом, широкая уходящая вверх лестница. Парень останавливается в дверях, у его ног мелькает черная кошка, потом еще одна.

— О, дежавю.

— Что ты сказал?

— Черная кошка, а за ней другая такая же.

Кроме дежавю, есть еще одна штука, гораздо более странная, это стало случаться со мной после Иды Линн. Жаме векю, или как-то так. Ты делаешь что-то, что делал уже миллион раз, но тебе вдруг кажется, что это с тобой впервые, и ты болезненно концентрируешься на каждой мелочи, будто боишься упасть. Так бывает, когда я подношу к губам чашку с кофе или захожу в лифт. В Интернете написано, это последствие сильного потрясения. Оно и понятно.

После смерти Иды Линн я не всегда узнаю себя в зеркале, думаю я, глядя на отражение чужого лица в оконном стекле.

Я перевожу глаза на экран.

— Дежавю означает сбой в матрице, когда кто-то меняет код, — говорит Морфеус, и тут до меня, наконец, доходит.

Телевизор. Это я выключил его. Вот что смутило меня в рассказе копа. Грабители не могли не заметить его звука, раз я услышал его с нижнего этажа. Значит, они знали, что в доме кто-то есть, когда зашли внутрь, значит, они пришли с намерением убить Илая.

Я выключаю звук, вскакиваю с кровати и начинаю наматывать круги по комнате, потом выглядываю на улицу. В свете фонаря я вижу стоящую напротив входа в отель машину, черный автомобиль. Внутри мерцает огонек тлеющей сигареты.

Я хватаю телефон, звоню по одному из номеров, вбитых в быстрый набор.

— Амир?

— Серж, привет! Как обычно? Куриный с двойной картошкой и чили-соусом?

— Нет, Амир, я… мне надо, чтоб ты пошел ко мне домой и проверил.

— Что проверил, Серж?

— Был ли… запер ли я дверь. Я уехал на выходные, понимаешь, и тут вдруг… Ты ведь знаешь мой адрес, столько раз приносил мне доставку. Это всего за углом от тебя.

— Конечно, я тебе перезвоню, жди.

Он вешает трубку. Я ложусь на кровать и закрываю глаза. Мне надо просто поспать, это все переутомление. Так не может быть, так не бывает. Это бред, чушь, конспирология. Сейчас Амир перезвонит мне, и я сам посмеюсь. Минут тридцать спустя телефон вибрирует где-то под подушкой.

— Серж, — его голос прерывается, он переходит на сбивчивый шепот, — Серж, квартира номер 9?

— Да. Что там?

— Черт…

— Да что там?

— Дверь приоткрыта. Тут кто-то был, думаю, только что, Серж. Такое чувство, будто это я их спугнул. Вызвать полицию?

— Что внутри?

— Сейчас загляну. — В трубке слышатся шорохи. — Бардак внутри. Вещи на полу, посуда битая. Кто-то тут был, Серж. — Что делать?

— Захлопни просто покрепче, хорошо? Я приеду, разберусь. Красть у меня нечего.

Я кладу трубку. Мерцание телевизора в темноте усиливается, контуры фигур становятся яркими и плывут у меня перед глазами, дробясь на тысячу линий. Комната номер пятьсот пять становится тесной, размером со спичечный коробок, мне нечем дышать. Стены дрожат и рушатся куда-то вниз, в пустоту. Я стою посреди огромного белого пространства, как единственная точка в пустом поле ввода. Я нашел Трона. Они нашли меня. Они думают, что я знаю секрет Илая. Я — их мишень.

Как давно они следят за мной? Что они знают? Приподняв край занавески, я вижу уголек сигареты, движущейся по параболе. Надо уходить. Я хватаю куртку и тут замечаю тяжесть в кармане — Алекса. Все ясно, они слушали все, что я говорил с помощью этой штуки! Как называл при ней полицейским свой адрес, имя и фамилию, как спрашивал ее про планы Илая. Его хостинг. Черт.

Куда мне идти? Домой нельзя. Бежать. Что, если они убили Илая сейчас, потому что он не должен был лететь в Барселону? Марцелла? Марселла? Как называлось то место?

Я втыкаю Алексу в розетку, ее нимб загорается зловещим красным светом. Нет сети. Нужно настроить ее через приложение, а для этого нужен телефон Илая или его логин и пароль. Ни того ни другого у меня нет.

— Алекса, ты «Скайнет»? — спрашиваю я, глядя а ее алый светодиодный глаз. Она только молчит в ответ. Я беру ее в руки и с силой швыряю в открытое окно. Внизу слышится тихий хлопок, вой сигнализации, а потом тявканье маленькой собачонки.

Я чувствую себя Эдом Сноуденом, отключившим телефон из розетки в гонконгском отеле. И полным придурком. Мне страшно, но в то же время я чувствую странный прилив сил, такой, что у меня начинает белеть в глазах. Адреналин и отсутствие кислорода. Я высовываю голову в окно.