Когда тебя нет

Отчего-то я не могу сейчас соврать ей, только не сейчас, когда она так близко, что я снова чувствую этот сладкий запах, исходящий от ее черных волос.

— Нет.

— Я так и знала! Я бы запомнила такое имя!

— Пойми, смерть Илая… ты — единственный ключ ко всему этому, Лиза.

Мне не стоило этого говорить, но я понимаю это слишком поздно, когда она уже вскакивает со стула и делает шаг в сторону выхода.

— Я, наверное, пойду, Серж. — говорит Лиза, избегая моего взгляда. — Все это как-то странно и так внезапно и… сразу столько всего. Я не могу, я правда не могу, Серж. Это ошибка какая-то. Ты извини, мне жаль, что тебе пришлось сюда приехать зря. Но я ничем не могу помочь тебе.

— Лиза…

— Ты вообще уверен, что это все по-настоящему? — перебивает она меня. — Почему ты решил, что тебе что-то грозит?

— У меня дома кто-то был.

— Ах, ну да, ну да.

— Я думаю, что ты…

Она делает еще один шаг в сторону, но я успеваю поймать ее за руку, прежде чем она ускользнет прочь. Будь она с ними заодно, сейчас она бы точно не стала убегать, она бы осталась здесь и выслушала все, что я знаю.

— Постой.

— Что ты делаешь? — шипит девушка.

— Лиза, я думаю, все это как-то связано со смертью Риты Петровой. И если я прав, то тебе грозит опасность.

Я физически ощущаю, как силы покидают ее, рука в моей ладони повисает, словно плеть, а гневная буква «Z» меж бровей превращается в слезливую «Y».

— Я ничего не понимаю… — шепчет она, почти что падая мне в руки. — Рита поскользнулась в ванной.

— И я не понимаю, пока что не понимаю. Но ты просто послушай минутку. Хорошо? Может быть, все станет яснее, когда ты сама увидишь.

Лиза послушно кивает и взбирается обратно на стул, скрутившись всем телом в виток напряженных мышц. Ее глаза устремляются на меня. Я достаю из рюкзака фотографию, взятую с холодильника из дома Илая, и протягиваю ее девушке.

— Что это? — Ее голос дрожит.

— Это было у него дома. Единственная личная вещь, единственное фото. На нем три человека, и двое из них мертвы. Перед смертью Илай хотел увидеться с тобой.

— Почему со мной?

— Я не знаю.

— А Рита? При чем тут она?

— Смотри. — Я беру в руки сахарницу и две чашки и ставлю их на одной прямой. — Есть Рита, есть ты, и есть Илай. Тут, на фото. Так?

— Так.

— Рита мертва. Илай тоже. — Я отодвигаю обе чашки в сторону. — Кто остается?

— Сахарница.

— Правильно. Сахарница. Это единственная связующая точка между ними.

— Да, — печально отвечает Лиза.

— Смерть Риты Петровой — это точка отсчета.

Она недоуменно переводит глаза с меня на фото в моей руке, потом на одинокую сахарницу в центре стола.

— Почему он хотел встретиться с тобой? — спрашиваю я снова, стараясь говорить мягко, но она только моргает в ответ. — Что он хранит на своем сервере в Аргентине?

Лиза сдвигает брови, я вижу, как напрягается каждый мускул на ее лице.

— На каком, на фиг, сервере? Ты что, больной? Это бред сумасшедшего! — Она срывается в крик, люди вокруг сворачивают на нас головы.

— Все просто, только ты попробуй успокоиться и взглянуть на все логически. Илай боится за свою безопасность, настолько сильно боится, что даже произносит свои опасения вслух и почти сразу погибает, причем насильственной смертью. И убивают его буквально за считаные часы до того, как он должен был лететь сюда, чтобы увидеться с тобой.

— Но кому это все может быть нужно? Рита, Илай… Кому они могли сделать что-то плохое?

— Вот это я и хочу выяснить. Они уже знают мое имя, были у меня дома. Я у них на крючке. А ты была здесь год назад, когда вся эта каша заварилась. Может, ты и сама не подозреваешь этого, но именно ты — ключ. Иначе Илай не привел бы меня к тебе. Расскажи мне о том, что случилось здесь год назад.

— Я не могу помочь тебе, Серж, — произносит Лиза после паузы, немного грустно и очень уверенно. — Я не знаю, зачем он хотел меня видеть и что он прятал. Если это связано с Ритиной смертью — тем более. Я думала, что сама сдохну, когда потеряла ее. А ты заставляешь меня пережить все это снова. А я не могу… прости меня, пожалуйста.

Она зачем-то достает из сумочки смятую двадцатку, бросает ее на стол и уходит быстрее, чем я успеваю придумать, как ее задержать. В недоумении я смотрю на смятую купюру. Мы уже расплатились.

Вернувшись в квартиру на Каррер Хоакин Коста, первым делом я стучу в дверь комнаты Карлоса, только чтобы удостовериться, что его нет дома. Разочарованно вздохнув, я иду на кухню, включаю кофеварку и открываю окна на балкон.

День уже клонится к закату, даже самые солнечные дни заканчиваются приходом тьмы. По углам узкой вымощенной камнем улочки собирается, как влага после ливня, сероватый сумрак. На секунду я представляю себе это место столетие назад — запах канализации и буйабез, подгорающий на буржуйках, гул голосов, глухой стук копыт по посыпанной опилками мостовой, мелодия патефона из окна напротив. Я представляю себе черноволосую женщину в замызганном платье, она тащит за руку маленькую девочку, открывает дверь парадной, украдкой озираясь по сторонам, поднимается по узкой лестнице, заходит в квартиру и запирает замок изнутри с сухим механическим щелчком «скруп-скруп».