Когда терпение лопнуло

Она подвинула угощение ближе и принялась в сотый раз поправлять цветы: букет лилий и подаренную нежно-розовую орхидею. Та пугливо дрожала лепестками и листочками, Ирка была готова закрыть ее собой от малейшего сквозняка. За компом шумно зашевелилась Анька, уронила что-то на пол и зачем-то привстала с места. Все дружно сделали вид, что не замечают ее.

– Ну скажи, – напирала Юлька, – интересно же, где таких мужиков берут.

– Тебе-то зачем, – фыркнула Ирка, – любовника ищешь? Почти беременная, а туда же!

Юлька приложила ладони к плоскому животу, зажмурилась.

– Ой, надеюсь. Операция после праздников, я так волнуюсь, что есть не могу.

И принялась наворачивать третий кусок торта, на этот раз шоколадного.

– Лопай, лопай. – Ирка отрезала еще два здоровенных ломтя, – тебе полезно. А ты этот пробовала?

Распахнулась дверь «берлоги», Ирка повернулась к ней спиной и даже пригнулась, точно защищала почти не тронутый шоколадный торт. Показалась жующая Соловьева, глянула на стол, на Риту, снова на конфеты и торты, бросила на пол скомканный фантик.

– Тебя Тарновский вызывает. Сейчас же.

Дверь закрылась, фантик отлетел в середину прохода. Ирка пнула бумажку под Анькин стол, та засопела, запыхтела, согнулась пополам и потянулась к фантику линейкой. Рита поставила чашку на стол, сжала кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках. Сердце заметалось под ребрами, в ушах раздался глухой гул. Ирка и Юлька смотрели так испуганно, что Рите через силу, но пришлось улыбнуться им.

– Чего ему надо? – пробормотала Ирка. – Ты не начальник, пусть эту, – она мотнула головой в сторону «берлоги», – вызывает.

– От нее толку ноль, – Юлька даже есть перестала. – Рит, ты, если что, нас зови.

– Обязательно.

Она встала, поправила платье, убедилась, что колени хоть и дрожат, но идти она может, пошла к двери. Попутно пнула фантик носком туфли, и тот улетел куда-то к шкафу.

– Ой, прости, – надо было убедиться, что с голосом все в порядке. Анька вякнула что-то неразборчиво, но Рита уже вышла из кабинета. Постояла немного у фикуса, перевела дух. Точно знала одно – предъявить ей нечего, в противном случае ее уже допрашивала бы полиция, а у Тарновского таких полномочий нет. Значит, вызвал просто поговорить, но это «просто» может обернуться чем угодно.

Сидел он под крышей, на последнем этаже через коридор от кабинета председателя правления. Тут все осталось почти в точности с «тех» времен, даже балку под потолком оставили. Огромный, темный от времени деревянный брус пересекал коридор и уходил в стены, крыша делала наклон, и Тарновский руководил безопасностью банка будто из скворечника и чувствовал себя довольно неплохо. Рита вошла, остановилась на пороге. Тарновский махнул ей, предлагая сесть, сам говорил по телефону, вернее, мычал и неразборчиво произносил какие-то слова. Из смежного помещения показался Черников, с каменной «породистой» рожей прошел мимо Риты и захлопнул дверь, снова исчез. Тарновский положил мобильник на стол, посмотрел на Риту, на бумаги перед собой, подвинул ей. Это оказалась та самая форма «четырнадцать» за прошедший квартал, что едва не довела Соловьеву до помешательства. Рита знала его наизусть, поэтому смотрела только на Тарновского, стараясь успокоить бьющееся чуть ли не в горле сердце.

– Неувязочка тут у тебя, – безопасник постучал по заголовку документа. Рита старательно держала невозмутимый вид, но брови дернулись-таки: уж больно смешно прозвучало это словцо «неувязочка». Точно сосиски рассыпались.

– Количество и сумма транзакций не совпадают с инкассированной наличностью, – сказал Тарновский, – а у тебя все в порядке. Как так?

Рита сделала озабоченно напуганный вид. Об этой неувязочке она прекрасно знала, поэтому и торопилась, позволила себе лишнего, особенно в последние две недели. И останется безнаказанной, ибо полиции тут нет и не предвидится.

– Я брала данные из отчетов кассира депозитария, – сказала она, – делала, как всегда. Если есть другая документация, то у меня нет к ней доступа…

– Нет другой, – оборвал ее Тарновский, – ты сама это знаешь. Фишка в том, – он вытащил из стола картонную папку с завязками (где только раскопал этакую древность!), принялся распутывать растрепанные шнурки. Рита смотрела в стол, прикидывая – сегодня написать заявление на увольнение или после Нового года? Нельзя испытывать судьбу, пока все шло гладко, но глупо было бы думать, что так будет и дальше. Самое главное дело жизни она провернула, можно выдохнуть и найти работу попроще, а какое-то время вообще не работать.

– Фишка в том, что если два месяца назад были отмечены просто несоответствия в транзакциях, то сейчас с этим все в порядке, но в кассетах лежит это.

Тарновский открыл папку, сверху лежали купюры по пять и две тысячи рублей. Рита вытянула шею, пригляделась чисто для того, чтобы проверить свои предположения. Так и есть, в папке безопасника лежали напечатанные на цветном принтере бумажки, издалека очень похожие на настоящие деньги. Помнится, весь заказ стоил ей рублей пятьсот или около того.