Когда цветут эдельвейсы

Поужинав, Васька, как всегда, затянулся сигареткой и примолк, по-видимому что-то обдумывая. Не успела девушка домыть посуду, как он, посмотрев на часы, вновь засобирался, накинув на себя влажную, еще не просохшую суконную курточку. На немой вопрос Ольги коротко бросил:

— Пойду пробегусь недалеко! Так где, ты говоришь, следы начинаются?

— Недалеко — за горочкой, около четвертого капкана. Не ходил бы сегодня, уже поздно... Может быть, завтра?

— Ну что ты — я быстро! Сама же говоришь, что недалеко. Придержи Волгу, чтобы не увязалась за мной, — и быстро выскочил из избушки, напустив поток прохладного воздуха.

Через пятнадцать минут он уже подбегал к четвертому капкану — к островку кедрача, расположившемуся между двух небольших полян. Еще издали Васька увидел разлапистые тычки следов, наискось пересекающие лыжню справа налево. Хотя ступаки были присыпаны десятисантиметровой переновкой, мозолистые «башмаки», косая и широкая постановка лап выдавали медведя с потрохами.

Зверь был явно сыт, хорошо, можно даже сказать, отлично упитан и в ожидании времени залегания в берлогу неторопливо бродил по тайге. Следы лыжника и острый запах человека привлекли его из любопытства, что является отличительной чертой характера зверя от всех обитателей таежного мира.

Второй раз подряд он караулил Ольгу в таежке, находившейся в сотне метров от путика, и, пропустив ее вперед, сопровождал некоторое время, не показываясь на глаза и не выдавая себя тяжелой поступью.

Когда девушка возвращалась назад, он аккуратно отходил в сторону и, пропустив ее, следовал за ней до того же места, где и встречал. В том, что медведь бродил за Ольгой, не было ничего необычного: Васька ежегодно сталкивался с подобными явлениями. Бывали случаи, когда он встречался с хозяином на путике нос к носу. Но что поразило его сейчас? След! Такой редкой лапы он не видел уже давно! Как по размерам, так и по весу этот зверь был явным рекордсменом. Диаметр ступака был лишь немного меньше той чашки, с которой его сравнивала Оля.

«Вот бы добыть его! Настоящий экземпляр! Я еще таких никогда не стрелял!» — думал он, лихорадочно соображая, как это дело можно провернуть.

«С Волгой — не получится. Одна собака не сможет удержать или остановить такого... — Васька даже не мог подобрать зверю подходящего слова. — В лучшем случае, только облает или угонит! Попробовать на скрад — погода выяснивает, можно подшуметь. Тогда уйдет за белок, и ищи-свищи! Подождать, пока ляжет в берлогу? Но неизвестно, где он ляжет. Да и времени на поиски нет — путики надо проверять. А если будет большая выпадка? Навалит снегу метр — не найдешь не то что берлогу, но и следа!»

Васька остановился, воткнув СКС прикладом в снег, присел и закурил. Глядя на желтую полосу заката, подумал, что завтра будет хороший денек. Ветер потянет со стороны белогорья, и неплохо бы...

«Может быть, сделать загон? — И тут же эту версию отклонил: — Нет! Медведь не марал — прямо не пойдет, а обязательно проверит, кто его потревожил! Да и Ольгой я рисковать не могу. Кто знает, что у медведя на уме? Вот если бы его заинтересовать и привлечь его внимание, то можно слегка притупить бдительность и осторожность. Но как привлечь и чем привлечь? А что, если?..»

От этой мысли Васька подскочил как ужаленный, некоторое время всматривался в сторону темнеющей в вечерних сумерках скалистой горочки, у подножия которой проходила натоптанная лыжня; затем как-то по-хитрому улыбнулся и, отточенными движениями рте закинув на плечо карабин, заскользил по лыжнику в сторону избушки.

Брезжил рассвет, когда Васька проснулся и, протянув руку к лежащей рядом одежде, начал быстро одеваться. Под нарами сладко зевнула Волга и, изогнувшись телом, потянулась.

Открыв дверь избушки, Васька выпустил собаку и сам вышел посмотреть на предстоящий день. Вдохнув полной грудью, он закашлялся от колкого, морозного воздуха и тут же удовлетворенно улыбнулся: вчерашние предсказания его сбылись. Чистое небо с угасавшими утренними звездами отливало синевой. Холодный восточный ветер нес хорошую погоду, что было на руку охотнику.

Наскоро перекусив, отогрел душу золотистым «Купцом», выкурил утреннюю сигаретку, неторопливо и основательно собрался. Еще раз проверил патроны в карабине и сразу же поставил оружие на предохранитель. Пару обойм со свинцовыми полукруглыми наконечниками положил в правый карман куртки, чтобы были всегда под рукой. Нож — на пояс, над левым бедром. В полупустую котомку закинул еще один теплый свитер и пару шерстяных носков.

Глянул на часы — пора будить Ольгу. Взял за плечо и тихо пошевелил:

— Оленька! Вставай, золотце! Пора!

Девушка молчит и будто не слышит, хотя уже давно не спит и сквозь дремоту следит за сборами Васьки. Расчет прост — она ждет его руки, которая с лаской и нежностью дотронется до тела. Он не заставляет себя долго ждать, скользнув по бархатистой коже, мозолистая ладонь застывает на упругой груди и слегка сжимает тутой бугорок.

Ваське кажется, что за последнее время предмет его возбуждения стал несколько больше и тверже, как будто