Когда ты стал знаменитостью

При поднятии занавеса — при ярко желтом свете, свете болезненном и действующим угнетающе на психику, совершенно неестественном и навевающим сон, хотя и несколько разбавленном теплым, насыщенным фиолетовым светом — можно видеть, как *** спит в своем кресле, облокотившись на подлокотник, и, подложив правую руку под голову, — в той же самой позе, что и исполнен бюст, находящийся перед ним с левой стороны. *** кажется вылепленным из воска. Походит на куклу, созданную воображением Вероччи, и, посаженную перед письменным столом. На балкончиках, наверху, с четырех дверец, словно живые и только что сошедшие с картин, на нас смотрят Данте, Фосколо, Ариосто и Леопарди. В абсолютной тишине, все четверо в определенный момент начинают разом жестикулировать.

Фосколо, разгоряченный, с высоко поднятой рукой, и, раскрыв всю пятерню, показывает на Данте и старается вызвать того на разговор о судьбах современной Италии, чем он очень озабочен. Но Данте, неприветливый и рассерженный, только недовольно водит плечами и энергично показывает пальцем «нет» и «нет».

Леопарди, со своей стороны, осуждающе качает головой, то туда, то сюда, и беспомощно разводит в сторону руками, словно хочет этим сказать, что все бесполезно и тщетно. В то время как Ариосто с улыбкой, полной мудрого снисхождения, подавая знаки и головой и руками, пытается уговорить несчастного прислушаться к его совету: Помилуй, будет тебе! Будь магом самому себе и успокойся!

Эта сцена продлится небольшой промежуток времени, то есть до тех пор, пока не послышится стук в дверь, находящуюся в правой стене.

*** едва вздрагивает при этом, но этого оказывается достаточно, чтобы нарушить его безмятежный сон. И, действительно, четыре поэта тут же откроют, насколько это возможно, дверцы и тут же исчезнут внутри тайников, прикрыв дверцы за собой.

Снова слышится стук в дверь, но теперь сильнее. На этот раз *** отреагирует на стук, но все еще остается некоторое время неуверенным — на самом ли деле стучали в дверь или это ему только почудилось. Пока он сомневается, потихоньку начинает исчезать неприятный желтый свет и на смену ему приходит естественный, спокойный дневной свет.

***: Войдите!

В комнату входит старый камердинер Чезаре. Он держится с достоинством, но чем-то озабочен, отчего голос у него дрожит.

Чезаре: Ваше Величество, к вам пожаловал продавец пластинок из новой Студии Записи граммофонных пластинок.

***(Смотрит на Чезаре, некоторое время что-то обдумывает, после чего говорит раздраженно). Ладно, можешь впустить его.