Когда ты станешь моей

Лаура смущенно потупилась и провела ладонью по своей полотняной юбке.

– У меня ведь такая маленькая роль!

– Не важно. Попомни мои слова. После спектакля один или несколько джентльменов подойдут к этой дверце, чтобы выразить восхищение твоим талантом. А теперь бери свой пастушеский посох и иди проверь, всели твои овечки целы и невредимы.

Стоя в кулисах, Лаура прислушивалась к возгласам одобрения и шуму аплодисментов. На сцену вышла Селия. Ее всегда так встречали. Лаура вздохнула. Она вовсе не завидовала успехам подруги как на сцене, так и в обретении богатых покровителей. Славы она не жаждала. А если бы ей не претила сама мысль о торговле своим телом, она осталась бы с маман, а не очутилась бы здесь, претерпевая муки нищеты.

Глава 2

– Видит Бог, Малькольм, это всего лишь глупые сплетни. Неужто я должен опуститься до уровня сплетников и начать перед ними оправдываться?

Малькольм тяжело вздохнул. От Джулиана не укрылось выражение тревоги и озабоченности, появившееся на обычно невозмутимом лице дворецкого.

– Пускай так, милорд. Но вы ведь знаете, каковы люди. Их хлебом не корми, дай только позлословить о ближнем. Никто не станет вникать, правда все это или ложь. Я счел своим долгом вас предупредить.

– Благодарю за заботу.

Джулиан с тоской взглянул на гору корреспонденции. Дьявол бы побрал эту Элинор! Будь она проклята! Живет припеваючи где-то в Европе и думать не думает, в каком сложном положении очутился ее законный супруг. Джулиана отделяло от нее большое расстояние, но он никак не мог воспрепятствовать ни распространению слухов о ее прежних скандальных похождениях, ни возникновению новых. Светские сплетники злорадно переносили подробности пикантных приключений этой беспутной особы из салона в салон. Все с нетерпением ждали реакции со стороны супруга.

Вдобавок, что ни говори, а леди Элинор уже второй сезон не появлялась в свете. На то у нее должны были быть веские причины, ведь все знали, как она любила щеголять в роскошных туалетах на балах и званых вечерах. Ей так нравилось быть в центре внимания, ловить на себе восхищенные взгляды мужчин. Все сходились на том, что она нипочем не пропустила бы лондонский сезон добровольно.

Малькольм деликатно кашлянул.

– Многие подозревают, что вы с супругой живете раздельно.

– Да неужто? Надо же, какая проницательность! – Джулиан вытащил одно из писем из аккуратно вскрытого белоснежного конверта. Нахмурив брови, он пробежал глазами идеально ровные строчки. – Опять этот докучливый лорд Хаверинг исходит желчью в адрес партии вигов.

– Вот именно, милорд. Многие недоумевают, каковы причины данного решения.

– В точности, как обычно смертные недоумевают по поводу решения богов, – мрачно усмехнулся Джулиан. – Пусть погадают на кофейной гуще. Это хоть ненадолго займет всех пустоголовых бездельников.

– Конечно, милорд. Я с вами полностью согласен. – И снова это робкое, несколько даже виноватое покашливание. Джулиан нахмурился и выжидательно взглянул на секретаря. Лицо Малькольма пошло пятнами. Он переминался с ноги на ногу так, словно стоял на горячих угольях. – Мне, право же, неловко затрагивать эту тему, милорд, но я принужден…

– В чем дело, Малькольм? Говорите же, а не то вы просто лопнете.

– Дело идет о вашем поведении, милорд.

При виде того, каким гневом исказилось красивое лицо господина, Малькольм втянул голову в плечи. Стараясь держать себя в руках, Джулиан негромко, но с угрозой произнес:

– Соблаговолите объяснить, что это значит?!

– С вашего позволения, милорд… поговаривают, что богатый и знатный мужчина в расцвете сил, к тому же с прекрасной внешностью, явно не без причин отказывает себе в… одном из основных жизненных удовольствий.

– Ах вот оно что. Как трогательно! Значит, в свете нашлись такие, кого заботят мои нужды. А я-то, представьте, по наивности своей полагал, что всех и каждого должны беспокоить пустяки вроде последствий войн с Наполеоном, бесчинств принца-консорта, нападений американцев на британские торговые суда и прочие глупости того же порядка. Мне и в голову не приходило, что мое воздержание – куда более животрепещущая тема для обсуждений в свете.

Лицо Малькольма приняло печальное выражение. Саркастические высказывания Джулиана явно не произвели на него ни малейшего впечатления. Его по-прежнему что-то тяготило.

– Некоторые считают, что вы не в силах забыть прежнюю любовь.

Джулиана словно пружиной подбросило. Вскочив на ноги, он выпалил:

– Кто, я?! Сокрушаюсь о прежней любви? К кому, к Элинор?!

– Именно так, милорд. Или еще того хуже.

– Ну уж хуже того, чем быть заподозренным в неизбывной тоске по Элинор, ничего просто быть не может.

Малькольм вперил взгляд в едва заметное пятнышко на обоях.

– Подозревают, что у вас, милорд… Ну, скажем, несколько извращенные вкусы. Как у тех, кому нравятся юноши в женских чулках…

– Все ясно. – Джулиан пренебрежительно махнул рукой. – Можете не продолжать. Господи, думал ли я когда-нибудь, что доживу до такого? Хотя, кажется, более предпочтительно прослыть содомитом, чем рогоносцем, пылко влюбленным в развратную жену.