Когда убьют – тогда и приходите

В Ордынцеве вдруг некстати проснулся профессиональный интерес:

– А из-за чего он умер? Инфаркт?

– Да нет… Доктора в морге сказали, что, скорее всего, действительно сердце, но не инфаркт. Аритмия, говорят, бывает такое у пожилых людей. Вдруг сознание теряют и тут уж как упадут. Папа затылком ударился, и все. И мы еще на работе были… – Таня поморщилась, и Ордынцев пожалел, что вообще спросил. Ему снова сделалось стыдно. Похоже, зря его оправдали, все-таки халатность его второе имя. Конечно, где травматолог, и где кардиограмма, есть даже такая шутка: «Что такое в медицине двойной слепой контроль? – Это когда травматолог и хирург расшифровывают ЭКГ». Да, он в этом не слишком разбирается, так тем более следовало пожилому человеку лишний раз консультацию терапевта назначить.

Ордынцев стал прощаться.

Хозяева снабдили его дефицитным полиэтиленовым пакетом для папки и ласковым напутствием, и Ордынцев уже взялся за ручку двери, как хозяин вдруг спросил:

– Ой, совсем забыл, а как поживает Любовь Петровна?

Ордынцев помертвел:

– Простите, кто?

– Ну Любовь Петровна, ваша медсестра. Она папина давняя приятельница, еще с детства. Мы благодаря ей в вашу больницу-то и попали. Как он ногу сломал, сразу ей звонить, мол, Любаня, что делать, а она говорит: «Езжай к нам! Заведующий так починит, что будешь лучше нового».

Ордынцев секунду помедлил, а потом все же решился:

– Любовь Петровна умерла почти сразу после вашего папы.

– Ну надо же… Господи, как жаль…

– А вам не сообщили? Вроде бы обзванивали всех.

– Наверное, мы в отпуске были, а потом… Мы ж сами с ней не общались. Но все равно она хорошая женщина была.

– Да, очень, – кивнул Ордынцев.

К счастью, хозяева не стали выспрашивать подробности, и он ушел.

Ирина собиралась выполнить свое обещание учительнице и сходить в архив, но сделать это когда-нибудь потом, в будущем, в те самые мифические пару часов, когда абсолютно нечем заняться.

Находясь рядом с Гортензией Андреевной, под воздействием силы ее личности, Ирина прониклась ее подозрениями, но, оказавшись дома, в спокойной обстановке, она снова перебрала в памяти обстоятельства дела и решила, что волноваться тут не о чем и поиски черной кошки в черной комнате ни к чему не приведут.

Это только в зарубежных детективах жертва кое-что узнает и сообщает доверенному лицу, что кое-что узнала, а вот что именно, сказать не успевает, иначе читать неинтересно, а в жизни такой дури не случается. Ирина прикинула на себя: допустим, она вдруг стала носительницей опасной тайны. Так она сразу сообщит в милицию, и все. Ноль два – звони сколько хочешь. И не будем забывать, что Любовь Петровна находилась на рабочем месте, среди людей и могла попросить защиты у кого угодно – хоть у дежурной смены, хоть у команды выздоравливающих. Нет, когда тебе что-то угрожает, ты принимаешь меры к спасению жизни, а не звонишь племяннице с сентиментальными вопросами.

Про мог, не мог – тоже чушь. Тут ответ всегда один – мог, если нет стопроцентного алиби или физического увечья, да и то возможны варианты.

Поле вокруг Ордынцева и Любови Петровны усеяно мертвыми костями? Действительно, в сумме покойников многовато, но это жизнь. Кому как везет. Сестра Красильниковой погибла, а у Ордынцева самоубийство тещи и смерть жены от болезни. Ну да, самоубийство могло быть инсценировано, и, как она сама убедилась на недавнем процессе, болезнь порой оборачивается не болезнью, а умышленным отравлением, но эти подозрения имело бы смысл развивать, если бы Ордынцева обвиняли в убийстве Любови Петровны. Но он всего лишь не сходил в обход! Какая связь?!

Нет, определенно, бабка просто начиталась детективов, и теперь мерещатся всякие кошмарики на ровном месте. В принципе, безобидное помешательство за пятьдесят лет работы учительницей младших классов, могло быть гораздо хуже.

До конца недели Ирина подбивала все хвосты, и мысли о странностях в деле Ордынцева совершенно вынесло у нее из головы, а после, погрузившись в домашние хлопоты, она ни о чем другом и не хотела думать. У Володи пошли зубки, он плохо спал, не хотел есть прикорм, Ирина голову сломала, придумывая комбинацию овощей, которая бы ему понравилась.

В общем, увидев вдруг у себя на пороге Гортензию Андреевну, Ирина удивилась и не сказать, чтобы обрадовалась.

– Я так понимаю, вы еще не были в архиве? – грозно спросила учительница, и Ирина тут же почувствовала себя школьницей, уличенной в несделанной домашке.

Она молча потупилась и вытерла руки о край фартука.

– Понимаю, дом, дети, быт…

Гортензия Андреевна поджала губы, и Ирина пригласила ее пройти на кухню, где готовила обед.

Гостья чинно села в углу.

– Овощи для супа следует поджаривать прямо в кастрюле и заливать кипятком, – холодно произнесла она, – тогда у блюда будет более насыщенный вкус и, соответственно, мыть на одну сковороду меньше.

Ирина поблагодарила.

– А котлеты весьма удобно формировать с помощью двух столовых ложек, смоченных холодной водой, а не руками. Вот так, как бы подснимаете комок фарша несколько раз с одной на другую.