Когда уйдешь

Старуха с закрытыми глазами делает резкий кивот головы настолько быстрый, что движение становится смазанным. На ней надето что-то вроде длинной черной туники, на шеи весит деревянный крестик. Она протягивает Лели руки, и девочка тянется к ним. Их разделяет какая-нибудь пара шагов, но дотянуться до нее не так уж просто. Между ними как будто разлито тягучее желе, и она вязла в нем, бултыхалась. С каждым рывком вперед ее отбрасывало на два назад. Каждое движение навстречу отдавалось болью в конечностях словно там для них не существовало пространства, и она билась об бетонную стену.

Леля взглянула на бабушку как бы ища ответа, но увидела, что она злится и с укоризной глядит на внучку, топая босой ногой по сырой почве. За ее спиной простилается длинный светлый коридор, которому не видно конца. Она хочет туда, хочет к бабушке. Бабушка, возможно, единственный человек, который любит ее. Мог бы любить…

Неожиданно для самой себя она вдруг понимает, что ее больше нет. Бабушка умерла. Она сама видела, как ее закопали в землю, видела ее лежащей в гробу…

– А как ты? …

Леля в ужасе содрогается, делая два шага назад. Очень легкие шага. Теперь перед ней стояло нечто другое. Существо представляло из себя человеческое тело без кожи, обтянутое колючей проволокой. Оно было вывернуло наподобие резиновой куклы и ползло навстречу к ней на четырех конечностях. Ее крик затерялся эхом среди пустого, сумрачного, непонятного и жуткого места. Она кинулась прочь, но бежать было не просто. Ноги вязли в рыхлой сырой земле. Из-за сильного тумана она не видела куда бежит и где находится.

Постоянно натыкаясь на что-то холодное и твердое, торчащее из земли девочка билась коленками и падала. От страха сердце застывало в груди и превращалось в камень. Нужно скорее вставать, пока оно ее не догнало! Она поднималась и бежала, слыша лязганье вывернутых рук и ног этого чудища – демона, вырвавшегося не иначе как с преисподней. Оно тяжело дышало и хрипело. Его шаги раздавались так близко за плечами, что остановится всего на секунду означало проиграть, отдать себя на растерзание. А она не сомневалась, что оно сотворит с ней тоже самое, что сотворено с ним. Сдерет заживо кожу, сломает локти и коленки, а поверх голой плоти обмотает колючей проволокой. И от всего этого она не умрет. Она продолжит жить в страшных муках, и каждая секунда существования будет причинять ей страшную боль.

– Отстань! Уйди! – кричала она, задыхаясь. Силы заканчивались. Еще мгновение, и она повалится наземь. Вдруг Леля замечает, что бежит по старому кладбищу, сплошь и рядом истыканному каменными надгробиями. Ей нужна спасательная шлюпка –всего одна светлая мысль, которая дала бы ей сил, которая могла бы даже спасти ее, забрать от сюда. Но она не знала, о чем подумать. Не знала кого или, что представить.

– Мама! – стала кричать она – Мама, помоги мне. Умоляю! Мне больше не у кого просить помощи. Помоги мне, мама!

Тишина.

Бежать становится все труднее. Уже потеряв надежду, на исходе своих сил Леля вспоминает о том единственном, в кого свято верила, когда была маленькая. Ей показалось, что по щеке сбежала слезинка.

– Боженька… – роняет она сквозь дрожащие губы – Боженька, прости, что я не верила в тебя целый год. Прости, что потеряла веру… помоги. Помоги мне, умоляю. Я столько раз просила тебя о смерти, не зная есть ты или нету, не зная слышишь ли меня. Но сейчас, умоляю тебя, помоги…

– Аааааааа!!!

Она просыпается и резко соскакивает со своего матраса слово по нему бегают ядовитые пауки. Сердце стремилось выскочить из груди. Леля тяжело и часто дышала. Что произошло? Где она? Неужели это был просто сон? Такой жуткий странный сон? Господи, ты спас меня… ты спас…

Она смотрит на свои руки. Белые тонкие, что их легко можно сломать. Этому черту не пришлось бы с ней долго возиться. Ноги такие же белые, хрупкие, тоненькие. Стоп. А что на ней надето? Почему она сырая и почему матрац, на котором лежит два раздавленных таракана выглядит мокрым? Почему у нее распущенные, запутанные волосы? И что за горький неприятный вкус во рту? Она касается руками лица. Пальцы судорожно впиваются в вески. Как же болит голова…

Комнату наполнял серый мрачноватый свет. Было холодно. Накинув на себя одеяло она стала искать телефон между матрасом и стенкой, где он всегда у нее лежал с заведенным будильником. Нету. Нету под подушкой и нет в скомканных простынях. Она выпрямляется и у нее начинает кружиться голова. Приходится прислониться к шершавой спинке шкафа, изрисованной ее детскими рисунками. Локоть коснулся хобота слоника, которого она нарисовала, когда ей было десять. Теперь Леля даже не замечала этих изображений словно их тут не было. Как не замечала и строчки стихов, и разные цитаты, написанные ею гелиевой ручкой в последний годы в школе. Теперь это не имело никакого значения. Ни одной фразы, кроме той, что итак не выходила из ее головы – «и это тоже пройдет»

– Так… – сказала она вслух обратив внимание, что ее голос звучит иначе и ей тяжело выговаривать слова – нужно в туалет.