Когда уйдешь

Молча она подошла ближе, не разрывая зрительный контакт и в поминовении опустила руки, утонувшие в длинных рукавах. Андрей посмеялся и очень быстро, так что она даже не поняла, как это произошло, поднял ее на руки. Она схватилась за его голую шеи и задышала ему в весок. Вместе с ней на руках он опустился и поднял ее вещи. Тут к ней совершено неожиданно пришла мысль о том, что если бы она действительно была девочкой, которая наврала родителям и тайком сбежала от них под покровом ночи к парню, то выглядела бы в данном положении непутевой, ужасной дочерью. Ночь. Она непонятно где, на руках у полураздетого парня, который собирается внести ее домой, где они будут совсем одни… Но ведь она никого не обманывала и даже не сбегала, потому что сбежать могут лишь те, кого держать, а на нее всем плевать. Дает ли ей это поблажку?

– Почти так же я нес тебя в нашу первую встречу, только ты была без сознания.

Леля посмотрела в небо. В темноте сверкали звезды и можно было различить далекие созвездия. Она даже знала несколько, но не могла отыскать их в небосводе.

– А ведь ты зря обижаешься на Виолетту.

Они подошли к подъезду. Андрей приложил к домофону магнитный ключ, после чего с ней на руках вошел вовнутрь и от яркого света у них обоих с непривычки зажмурились глаза.

– Это еще почему?

– По большому счету это она нас с тобой свела.

Леля задумалась, спроецировала в памяти тот день. Это было пятое мая. У нее мурашки пробежали по телу, когда она услышала, что на свой день рожденье Виолетта пригласила всю группу. Ей показалось, что она непременно должна там быть. Не хотелось это признавать, но Андрей был прав.

– Так что мы должны быть ей еще и благодарны.

– Ну уж нет! Благодарить я ее не собираюсь!

– Аха, ты не понимаешь, Леля.

Подъехал лифт, и они вошли в него. Леля оторвалась от его шеи и заглянула в зеркало.

«Как можно любить такую как я? Вот Виолетта красивая, она бы лучше смотрела рядом с ним…»

Ей стало немного грустно, а добавок ко всему она опять что-то не понимала.

– Дело в том, Леля, что благодарность – это самая чистая и самая высшая энергия, какая только может быть во Вселенной. С ней сравниться может разве, что любовь.

– Любовь?

– Это не просто объяснить, да я и сам к этому не сразу пришел. Но когда прочитал об этом то тут же осознал, что эти мысли уже были в моей голове. Так всегда бывает. Я люблю читать, потому что в книгах можно найти свои же мысли, которые трудно перевести в слова. В общем, Леля, я благодарен Виолетте за тебя…

Лифт остановился, они вышли на просторную площадку. Леля дернулась, чтобы он ее отпустил, но Андрей проигнорировал ее попытку, тогда она спросила:

– Можно дальше я пойду сама?

– А если я скажу «нет»?

– На этот случай мои зубы как раз очень близко к твоей шеи и…

– Да кусай сколько тебе влезет. Я тебя не отпущу пока не запру дверь, чтобы ты точно от меня не убежала.

– Ты серьезно?

Андрей достал ключи и провернул в замочной скважине.

– А помнишь, как ты убежала от меня под арку своего дома?

– Когда ты сказал, что не собираешься уезжать без меня?

– Да.

– Дай гадаю, ты уже тогда задумал запереть меня у себя дома?

– Аха, нет. Не совсем. Но подобные мысли посещают меня довольно давно.

Распахнув дверь, он внес ее вовнутрь и поставил на ноги, после чего провернул ключом и убрал в карман.

– Обычно в таких случаях его глотают или выбрасывают за борт в океан. – вставила Леля.

– Ну, я надеюсь, чтобы тебя удержать будет достаточно и этого.

Он погладил ее по лицу и приподнял рукой подбородок.

– У нас получилось. Целое лето, Ляля, вообрази.

– Я знаю… – прошептала она и глаза у нее при этом широко распахнулись и загорелись. Ей не верилось, что она с ним, далеко от своего дырявого сундука, матери-алкашки, дяди Володи и только усталость не давала ей прыгать от счастья как сумасшедшую.

Всю эту неделю она боялась, что даже если все получится, как они хотели, и она будет невероятно счастливой то после этого непременно должно произойти что-то ужасное, что-то что сбалансирует ее жизнь, побросает как лодку в волнах бушующего океана между берегов двух крайностей и в конечном итоге станет еще хуже, чем было. Всегда есть куда хуже. Но рядом с ним ничего не было страшно. Главное, чтобы он как сейчас, как все это время не отпускал ее и держал так же крепко, как в ту майскую ночь, чтобы она не смогла сбежать…

– Целое лето… – повторил он, взяв в ладони ее лицо.

«Это целая жизнь» – подумала Леля.

– Я понимаю, о чем ты говорил. – произнесла она вслух едва шевеля губами. На самом деле чувство у нее было такое, что она вот-вот заснет, а его руки послужат для нее неплохой подушкой.

– Говорил – когда?

– Пока мы ехали в лифте. Насчет благодарности и всякое такое. Я понимаю. И я очень-очень благодарна Богу за тебя и за все…

– Аха, Леля, ты спишь? – он поцеловал ее в макушку.

– Кажется, да.