Когда уходит человек

Надо бы караул кричать, звать на помощь, и Клава бросилась в домоуправление: где же правда?! Шевчук сначала не понял, а потом единственной рукой развел: так это не ко мне — иди в квартирный отдел. Кинулась Клава туда, да с чем пришла, с тем и ушла, да еще нахлебалась всякого. Мол, вы что же это, на двух стульях сидеть хотите? Вам предоставили жилплощадь, вы изъявили согласие… И пошла-поехала.

— Так ведь квартира-то дворницкая! — завопила Клава.

Ей тут же и разъяснили, что дворник выписался, а освободившаяся жилплощадь предоставлена матери-одиночке, в порядке очереди; вопросы есть?..

Мать-одиночка вселилась без всякого ребенка, зато с каким-то солдатом, и вселилась так стремительно, что дворник даже мебель не успел забрать. Старик приходил несколько раз, целовал замок и ждал на лестнице, пока явится эта одиночка. И главное, без скандала и шума, все с улыбочкой. Слов Клава не поняла, а только ясно было, что красотке страсть как не хочется мебеля отдавать. Где ж, интересно, ейный ребеночек?..

Ян распорядился очень просто. Отдал Леонелле обе картины и уговорил приютить столовый гарнитур с люстрой. Оставил свой адрес: если вдруг объявится… Оба знали, что речь идет о господине Баумейстере, и оба были почти уверены: не объявится.

Корзинку с Лайминым рукоделием попросила Бетти, и Ян с радостью отдал. Отвез на хутор несколько узлов с хозяйственной утварью. Сговорился с Мишей Кравцовым перетащить мебель наверх — он хоть и худой, но жилистый, однако перед этим мебель пришлось выдирать из цепких изящных рук новой жилички.

Дворницкое хозяйство передал соседке Клаве.

Зашел попрощаться к Шевчуку, пожали друг другу руки.

— Кто у тебя в деревне-то? — не удержался управдом.

— Сын, — ответил Ян.

Осталось самое трудное.

Обошел примолкший дом — даже шестая квартира затихла неведомо почему. С пустого балкона четвертого этажа попрощался с каштаном. На крыше сарая неподвижно сидела кошка Гойка и смотрела прямо на него. Снизу, из открытого окна, слышались звуки гитары. Юношеский голос медленно подбирал слова:

…на кухне кран
И снял ключи с гвоздя,
В холодный сумрачный туман…
…холодный сумрачный туман…

Хорошо поет парень из второй квартиры, напрасно учительша жалуется. Бывший дворник облокотился на перила, что-то неслышно бормоча. Весь дом, от чердака до подвала, прислушивался — то ли к его бормотанию, то ли к песне:

…Горит невыключенный свет
И капает вода…

Через час мой поезд, оправдывался Ян, опаздывать нельзя, а то поезда редко ходят.

Ты вернешься?

Нет.

Гитара забренчала более уверенно:

Когда уходит человек
На час иль навсегда,
Горит невыключенный свет
И капает вода,
Хоть он закрыл на кухне кран
И снял ключи с гвоздя,
В холодный сумрачный туман
Поспешно уходя.

Внизу Ян задержался у зеркала, помедлил несколько секунд, потом надел шапку и взялся за ручку двери.

А как же я?..

Зеркало пытливо смотрело, как высокий старик с гладко зачесанными седыми волосами протянул руку к двери — и остановился.

Кто-нибудь вернется.

Голос становился громче, а гитара, наоборот, зазвучала приглушенно:

…В тумане скрылся человек,
Ушел он налегке,
Но след остался на траве,
Перчатка на песке,
А дома — недопитый чай
И сигаретный дым…
Ушел на день или на час —
Назад пришел седым.

Успел. Сегодня понадобился билет только в один конец. Обрывки странной песни перестали звучать, только когда подошел к хутору. Отпер дверь, вошел. Не снимая пальто, завел старые часы, и когда раздалось хрипловатое тюканье, снова ожила гитарная мелодия, но слова не складывались — помнил только про ключи и туман, да что назад вернулся.

Через несколько минут Ян уже поднялся по невысокому косогору. На кладбище никого не было, снег сошел, и пробивалась уверенная молодая травка. Остановился у небольшого холмика под простым некрашеным крестом и снял шапку.

— Здравствуй, сынок.

Часть 5

Либеральные шестидесятые ничего не изменили в судьбе Старого Шульца. Человеку легче полететь в космос, чем выйти из лагеря, если в обвинительной статье имеется слово «шпионаж», с горечью думал Макс. Правда, письма стали приходить чаще. На почтовом ящике была наклеена только одна фамилия: «Бергман». Этого хватало, чтобы квартирные власти зашевелились. Начали появляться какие-то инспекции, и, что характерно, всякий раз их состав менялся. Так тянулось полтора года, а потом, вызванный телефонным звонком среди ночи, Бергман прооперировал женщину с запущенной фибромой матки, едва ли не превышающей размеры самой матки. Муж больной оказался какой-то важной райкомовской шишкой — его немногословная благодарность выразилась кратко, но весомо: квартирные инспекции внезапно прекратились.