Когда уходит друг. Как пережить потерю любимого питомца

Люди всегда любили собак – кто-то больше, кто-то меньше. И все же сейчас мы переживаем настоящий собачий бум. Почти двадцать лет назад я написал книгу «Dogs Never Lie About Love» («Собаки никогда не лгут о любви»). Читателям она очень понравилась, чего не скажешь о профессионалах – зоологах, специалистах по поведению животных и даже ветеринарах. Они отмахнулись от моих исследований эмоций у собак, посчитав их дилетантскими, а выводы – преждевременными. Теперь же почти в каждом уважающем себя американском или европейском университете есть лаборатория по изучению когнитивных способностей собак. Что-то подсказывает мне, что ученым приглянулся этот термин своим научным звучанием, но исследования не ограничиваются интеллектом собак. Ученых, по-моему, всегда занимал вопрос (и не обязательно в мирных целях), так ли умны «другие» – создания, расы, пол или социальный класс – в общем все, кто чем-то от них отличается. Но сейчас даже отчаянные ретрограды не могут отрицать богатство эмоционального мира у других видов. Люди запоем читают новые книги о животных, такие как «Душа осьминога» Сай Монтгомери[14] (и ее же книга «The Good Good Pig» – «Хорошая хорошая свинья»), «“Я” значит “ястреб”» Хелен Макдональд[15], «Что знает рыба» Джонатана Бэлкомба[16] и «Последнее объятие Мамы» Франса де Вааля. Книга Петера Вольлебена «Тайная жизнь деревьев»[17] об эмоциях и социальных структурах растений стала мировым бестселлером. Вольлебен написал продолжение про животных (я подготовил предисловие к американскому изданию этой книги), но, признаюсь, эта работа уже не так впечатляет, как книга про деревья, подарившая нам интеллектуальное прозрение от осознания чего-то очень важного, о чем мы даже не задумывались.

Но почему собаки? И почему сейчас? За ответом далеко ходить не надо: за последние десять лет мы более-менее свыклись с идеей коэволюции двух видов: людей и собак. Еще недавно научное сообщество единогласно считало, что собаки стали первыми одомашненными животными, и произошло это десять – пятнадцать тысяч лет назад, когда начался процесс одомашнивания и культивирования растений. Те, кто серьезно интересуется темой, сдвинули дату до двадцати пяти тысяч лет и получили единодушное одобрение коллег. Некоторые и на этом не остановились и предположили, что первые одомашненные собаки появились тридцать пять тысяч лет назад. Не прошло и двух лет, а мы говорим уже о пятидесяти тысячах. Именно тогда возник наш современный вид, Homo sapiens. То есть мы подружились с собаками вскоре после того, как стали людьми. Можно с уверенностью утверждать, что мы развивались вместе с собаками и в процессе учились их любить. (Мне очень нравится термин коэволюция; более того, он соответствует моим убеждениям и я хотел бы сам его придумать, но, увы, и близко не стоял к автору.)[18] Действительно, детская любовь отчасти объясняется зависимостью детей от взрослых. С собаками получается еще интереснее, потому что их зависимость постоянна. Мы не можем рассчитывать на помощь детей, но на заре эволюции нашего вида, скорее всего, пользовались помощью собак: они охраняли наши колыбели и защищали нас ценой своей жизни (как, впрочем, и сейчас).

Что собаки получили взамен? Пожалуй, намного меньше, чем отдали. Они происходят от волков, а те прекрасно сами добывают пищу, согревают себя, размножаются, находят друзей и стаю, которая гарантирует безопасность их семье. Мы даем им не это, а свое сердце. Почему они жаждут любви? На этот вопрос я вряд ли отвечу. Собаки привязаны друг к другу не меньше, чем к нам. Кошки, скорее, предпочтут человеческое общество кошачьему. Но покажите мне собаку, которая не хочет общаться с другими собаками и не получает удовольствия от возни, беготни и игр с ними. В общем, нам следует вести себя скромнее: мы никогда не заменим собаке другую собаку. Я помню, что ловил на себе снисходительный взгляд своего пса, когда мы играли в догонялки. Он прекрасно понимал, что с представителем собачьих мне не сравниться, но старался не подавать виду.

Выдвину фантастическую гипотезу: мы считаем себя друзьями «инопланетных» существ; а что, если и собаки считают так же? Мы во многом им уступаем, не похожи на них, и вполне возможно, что когда-то они тоже стали к нам приглядываться с интересом.