Когда уходит земной полубог

— Вот что, поручик, отправляйся-ка немедля к своему, фон дер Гольцу или к самому светлейшему и доложи им, что шведы уже через Друть переправу имеют. И удержать я их один более не в силах. Куда же, чёрт возьми, девались четыре дивизии нашей доблестной конницы?! Потерялись они, что ли, яко иголка в сене?! не без злости спросил Чириков драгуна, но, понимая, что вины младшего офицера в том нет, только рукой махнул. Через час Роман с конвоем драгун уже запылил по могилёвской дороге. К вечеру он разыскал в замке-резиденции знатного польского пана, князя Радзивилла, штаб самого светлейшего.

Александр Данилович пребывал в самом тяжёлом расположении духа, когда ему доложили о прибытии офицера из команды Чирикова.

Сегодня утром он получил письмо от государя из Санкт-Петербурга, где разгневанный Пётр вопрошал: «Отчего знатную переправу на Березине неприятелю без баталии уступили?» И от этого жестокого вопроса больно ныла спина, памятуя о царской дубинке.

В самом же замке собирался сейчас великий консилиум, на коий прибыли уже царские министры — Головкин и Шафиров и фельдмаршал Шереметев со всем своим штабом. Видеть фельдмаршала светлейший не хотел наособицу, помня последние коварные его вопросы: каким образом неприятель через Березину столь легко прошёл и отчего один пехотный майор с малою своею партиек) всё войско неприятельское должен держать, пока спят господа кавалерийские генералы?

И самое обидное, что фельдмаршал был прав и все нанятые за великие деньги кавалерийские генералы-немцы: и Гольц, и Пфлуг, и Инфланд, и Генскин, и принц Дармштадтский сначала потеряли шведов, сгрудившихся в кучу у Борисова, а затем уже не могли их перехватить и пугливо бросились прямо к днепровским переправам. Но от правоты фельдмаршала Александру Даниловичу было не легче, и особливо обидно, что на пути шведов оказались не его драгуны, а команда шереметевского адъютанта. Бравого майора Чирикова светлейший клял сейчас не меньше, чем шведского короля. Однако прибывшего офицера Меншиков велел вести прямо к себе, дабы не перехватили царские министры и фельдмаршал.

Дотоле Роман видел светлейшего только однажды, когда тот велел ему сопровождать царевича в Смоленск и Новгород. Он думал, что Меншиков не узнает его, но у «Александра Даниловича была крепкая память на нужных людей.

   — Здорово, Корнев! — сразу признал он драгуна. — Ты-то как к этому свистоплясу Чирикову под команду попал?

Роман честно сказал, что Чириков выручил его драчун под Минском, и потому как они оказались отрезаны От своего полка, то пришлось стать под команду Луки Степановича как старшего командира.

   — Ты вот что, это забудь! — неожиданно для Романа мелким бесом засуетился светлейший. — Коли спросят, отвечай, что я сам приказал тебе с Чириковым к Берёзе Сапежинской идти. Понял? — Он строго воззрился на офицерика.

   — Понял! — преданно округлил глаза Роман, хотя, по правде говоря, ничего не понял. А Меншиков довольно потирал руки после ухода офицера. Теперь он мог сказать, что и его драгуны бились в рядах команды Чирикова.

Тем же вечером на большой консилии господ министров и генералов фельдмаршал Шереметев важно спросил светлейшего:

   — Ведаешь ли ты, Александр Данилович, что шведы после Березины и другим знатным пасом, через реку Друть, овладели? Чириков мне о том доносит...

   — Да что чирикает твой Чириков! — взорвался вдруг Александр Данилович огненной петардой. — Ко мне только мой офицер прискакал, поручик Корнев, и о том же Донёс. Его драгуны, господин фельдмаршал, всё время твоему Чирикову подмогу оказывали! Хотите, я его на совет позову? — И светлейший махнул рукой своему адъютанту.

Так впервые в жизни Роман оказался на совете столь знатных господ. Он поведал генералам, как бились они на Березине, делали затем засеки на белыничской дороге, удерживали переправу на Друти.

   — Чаю, на добрых три недели Лука Степанович задержал шведа! — закончил он свой рассказ.

   — Не Чириков задержал шведов, а Корнев с Чириковым! — резко вмешался здесь Александр Данилович. И, обращаясь к членам совета, улыбнулся: — Конечно, Корнев ещё молод, но офицер отважный, прошёл через Польшу и Саксонию, да и на Берёзе добро сотворил. Думаю, достоин быть ротмистром!

От этой нежданной похвалы светлейшего Роман даже покраснел — он-то думал, что его ждёт жестокий разнос за отрыв от полка.

   — Ежели ты, Александр Данилович, фитюльку-поручика в ротмистры производишь, то я своего Луку Степановича попрошу государя через чин представить прямо в полковники! Его заслуга в том, что задержал он шведа на три недели и нам на обороты неприятельские очи открыл! — шумно вздохнул грудью дородный и представительный военный, в коем Роман узнал фельдмаршала Шереметева.

   — Полно вам, господа, ссориться! — сердито вмешался в начавшуюся было перебранку подканцлер Головкин, — Швед-то ныне прямо к днепровским переправам идёт. И где мы его остановим?