Когда умирает свет (СИ)

— Да, — я ухватилась за ее мысль в попытках описать то, что не могла выразить словами. — Что-то очень похожее. Так или иначе Илиас бы отдал приказ стрелять только в самом крайнем случае. По мнению тех, кто придерживается принципа невмешательства, насилие могло бы помешать связи с городом.

— А вот это насилие никому бы не “помешало”? — рыкнул Карлос, указывая на изувеченное тело. — И очень сомневаюсь, что какие-то там трепетные чувства груды камней не позволяют нам связаться с Мартой и лагерем, — мужчина убрал сканер. — Что-то мешает нам. Я ощущаю это в воздухе. Чье-то присутствие, будто за нами следят.

Берта без раздумий проверила оружие.

— Возможно, звереныш еще неподалеку. Жертву-то он не сожрал! Или собирался вернуться, или убивал ради удовольствия.

— Или просто охранял свою территорию, — сказала я.

— Двинемся по следу, — Карлос окинул меня изучающим взглядом, будто пытался определить, собираюсь ли я распрощаться с содержимым желудка в ближайшее время или еще могу немного потерпеть. — “Звереныш” не особо аккуратный. Глядишь, и найдем его по кускам внутренностей этого бедолаги.

К горлу подкатил новый ком тошноты, но я героически сдержалась.

— Сканер показал что-нибудь… необычное? — я попыталась сменить тему, даже отвернулась от тела, пытаясь вытравить из памяти жуткую картину. Но ответ Карлоса заставил мое горло сжаться.

— Показал, — сказал он тихо и указал на жуткие раны на спине трупа. — У него на спине следы человеческих зубов.

Новые вопросы

Мы двигались дальше, все больше отдаляясь от лагеря и входа в город.

Здесь уже попадались кусты и деревья, растущие прямо у стен; странные кроваво-красные цветы плелись по белому камню вверх, затягивая его тончайшей вуалью.

Я старалась не думать о нашей жуткой находке и словах Карлоса — это было слишком тяжело и страшно.

Я не могла даже представить, чтобы Илиас или второй сопровождающий настолько тронулись головой, что решили полакомиться человечиной. Да и когда бы они успели? До входа-то было всего ничего, рукой подать.

Все мое внимание сосредоточилось на городе. Только на нем.

Берта и Карлос отошли на задний план, стали неважными, незначительными, вперед выдвинулись белоснежные стены и едва уловимое дыхание чужого мира, ощутимое в порывах ветра и шорохе редкой травы под ногами.

Чем сильнее мы углублялись в город, тем больше на камне проступали узоры и символы, которых я раньше не замечала. От самой земли до верхушки стены были исписаны и изрисованы тончайшими линиями.

Дрон все так же болтался над головой бесполезной грудой железа. Карлос сказал, что он все еще снимает, но не передает сигналы с “той стороны”, из лагеря.

Может, и правда что-то мешало нам выйти на связь с Мартой и Шейном? Бывали случаи, когда камень действительно мог воздействовать на окружающую реальность, но я предпочитала даже мысленно не возвращаться к тем событиям.

— Вспоминаешь Эгиду? — голос Карлоса вырвал меня из задумчивости и заставил вздрогнуть всем телом. Поймав мой удивленный взгляд, мужчина улыбнулся, но только дурак бы не заметил, каких сил стоила ему эта улыбка. Беспокойные карие глаза недобро поблескивали и старались не упустить из виду ни одной мелочи вокруг. — Я тоже о ней подумал. Жуткое было место.

— Это “жуткое место” было напугано! — возмутилась я. — Город там думал, что мы собираемся разбомбить его.

На лице Карлоса мелькнула тень, будто он не ожидал, что я стану защищать “груду камней”, а не приму его сторону.

— Это был плохой повод, чтобы сжить со свету четверых моих людей.

Я раздраженно передернула плечами.

— Как я помню, они сами полезли в подземное хранилище, куда я советовала не соваться без надобности.

Карлос поджал губы и указал на белые стены вокруг.

— Что, если здесь будет так же?

— Камень на Эгиде пытался защитить себя, — сказала я. — Здесь же он просит помощи, отчаянно. Он не стал бы убивать или сводить с ума тех, кто может ему помочь.

– А если все это одна большая ловушка?

Его вопрос поставил меня в тупик.

И я не ответила. Не знала, что должна сказать.

Можно было начать объяснять, что камень не умеет врать. Что он как ребенок — брошенный, напуганный, одинокий. Он способен огрызаться, защищать себя от угрозы, прямой или косвенной.

Но врать? Заманивать в ловушки?

Нет. Не могло такого быть, потому что не могло быть никогда. И точка.

Несколько минут мы шли молча. Берта держалась впереди и осматривала каждый изгиб дороги с такой тщательностью, будто в сами ее глаза был установлен какой-то сканер.

Вокруг по-прежнему не было ничего подозрительного, даже следы крови остались далеко позади, и теперь под ногами стелилась однотонная скучная лента, зажатая с двух сторон стенами.

— Жаль, что я не могу этого услышать.

Я удивленно моргнула и повернулась, чтобы лучше видеть лицо Карлоса. В его голосе звучала неподдельная печаль и сожаление.

И это был первый раз, когда он выразил желание понять мой дар. Почувствовать его.