Когда умирают боги

– Если это угроза, я бы хотела напомнить вам и вашим хозяевам, что способна принести им не меньше вреда, чем они мне. И этому не помешает моя смерть.

О'Коннелл больше не улыбался.

– Французы мне не хозяева, – ответил он. – И я не думаю, что вам грозит преждевременная смерть.

Она пропустила мимо ушей последнее замечание; главное, что она расставила все точки над «i». Время покажет, воспринял ли О'Коннелл, а заодно и французы ее угрозу достаточно серьезно, чтобы в будущем к ней не обращаться. И тут она с горечью поняла, что эта опасность всегда будет ее преследовать. От этого страха она никогда по-настоящему не освободится.

Она вгляделась в приятное лицо стоявшего рядом мужчины.

– Зачем вы этим занимаетесь? – неожиданно спросила Кэт.

– По той же причине, по которой занимаетесь и вы. Или мне следует сказать, по той же причине, по которой занимались и вы.

– Ради Ирландии?

Он недоуменно изогнул бровь.

– Неужели в это так трудно поверить?

– Судя по тому, что мне известно об О'Коннеллах, – да.

– Мы, О'Коннеллы, всегда считали, что человек, который расшибает себе голову о каменную стену – дурак.

– Так вот как вы называете храбрецов, которые уже много лет сражаются и умирают за Ирландию? Выходит, собрались какие-то дураки и бьются лбами о каменные стены?

На щеках ее собеседника проступили ямочки.

– Совершенно верно. Ирландия еще станет независимой, но этого не случится до тех пор, пока англичане не потеряют свою силу. И вовсе не ирландцы ослабят их. Другие постараются. Французы, например. Или, возможно, пруссаки.

– Пруссаки и англичане всегда были союзниками.

– Вот именно что были.

Они помолчали немного, глядя на мамашу-утку, которая следила, как ее птенцы, один за другим, заходят в воду. Воздух наполнился радостным кряканьем, по пруду кругами побежала рябь.

– На улицах растет недовольство, – сказал О'Коннелл спустя минуту. – Люди о чем-то шепчутся, обмениваются слухами. Они готовы к переменам.

– Какого рода переменам? – поинтересовалась она, изо всех сил изображая незаинтересованность, но даже ей, актрисе, это далось с трудом, так часто и тревожно у нее забилось сердце.

О'Коннелл не сводил взгляда с утки и ее выводка.

– Возможно, к смене династии.

– Каким образом это может помочь Ирландии?

– Стюарты всегда сочувствовали католикам.

Она резко повернула голову и посмотрела ему в лицо.

– Стюартов больше нет. Настоящих Стюартов. Да и Англия никогда не примет короля-католика. Помните, что случилось с Яковом Вторым?

– Яков Второй никогда не пытался восстановить в Англии католицизм. Все, чего он хотел добиться – это покончить с ограничениями для католиков. Он стремился к терпимости.

– А люди тем не менее не согласились его принять. И если они не сделали этого сто двадцать лет тому назад, то почему вы думаете, будто теперь они согласятся принять кого-то, похожего на него?

– Примут, ибо династия Ганноверов отмечена сумасшествием, и все это знают. Примут, потому что тысячи мужчин не имеют работы, а женщины и дети умирают от голода на улицах. Примут, потому что мы очень долго воюем и большинство людей ничего, кроме войны, не знают. Если новый король пообещает мир, пообещает уменьшить налоги и отменить принудительную вербовку[16], думаю, большинство людей будут ему рады.

Кэт прищурилась.

– И кто все это затеял?

Он внимательно посмотрел на нее, и она сразу поняла, что сказала слишком много, проявила слишком большой интерес.

– В заговорах есть одна странная вещь, – сказал он с улыбкой. – Разных людей можно привлечь к одному и тому же заговору, выдвинув совершенно разные причины, которые порой даже несовместимы. Но какое имеет значение, кто стоит за всем этим, если Ирландии это принесет только пользу?

– По вашим словам выходит, что реставрация Стюартов может привести к миру с Францией, – сказала Кэт.

Солнце выглянуло из-за верхушек каштанов на другом берегу пруда и стало светить ей прямо в глаза. Кэт наклонила зонтик, чтобы лицо снова оказалось в тени.

– Но я считала, что война между Англией и Францией идет на пользу Ирландии. Вы сами говорили, нам только этого и нужно – ослабить англичан. Только так ирландцы смогут завоевать свободу.

Он рассмеялся.

– А вы сообразительны, надо же. – Он наклонился к пей поближе, став неожиданно серьезным. – Но если военные действия между Англией и Францией приносят пользу Ирландии, то насколько, по-вашему, будет лучше для нее, если в Англии начнется новая гражданская война?

Она пытливо вгляделась в его лицо, но он не хуже ее умел скрывать свои истинные мысли.

– Так вот чего добиваются эти люди? Гражданской войны?

– Вряд ли. Но, думаю, именно ее они в конце концов и получат.

К середине утра Том так оголодал, что у него кружилась голова. Он знал, что такое голод, в прошлом, в темные дни, до того, как судьба подарила ему встречу с виконтом Девлином. Но за последние несколько месяцев он привык к сытости и теплой постели. К нему даже вновь вернулось чувство защищенности, какое сопровождало его в золотые, полузабытые годы, до того, как отец заболел, а мать…