Когда умирают боги

– Сомневаюсь, чтобы заговорщики видели эту опасность. Чтобы замыслить заговор против династии, нужна большая доля спеси. Так что, скорее всего, им даже в голову не приходило, как легко они могут все потерять.

– Но при чем здесь смерть леди Англесси?

– Мне тоже хотелось бы это знать. – Девлин отбросил полотенце. – Думаю, она случайно явилась свидетелем чего-то, совсем как Том, оказавшийся в переулке за таверной. Или… – Он замолк в нерешительности.

– Или она сама участвовала в заговоре, – договорила Кэт, вручая ему бокал бренди.

Он сделал глоток и посмотрел ей в глаза.

– А ведь и такое возможно.

Кэт помолчала немного, вспоминая, что еще говорил Эйден О'Коннелл о реставрации Стюартов, ведущей к миру с Францией. Ален Вардан был наполовину француз.

– А что шевалье де Вардан, – внезапно произнесла она, – каковы его политические предпочтения?

– Насколько я могу судить, у него их нет… по крайней мере, открыто он о них не высказывается. Его родственник Портланд явный тори, как и муж Морганы, лорд Куинлан. Но с другой стороны, почти все знатные и богатые мужчины принадлежат к партии тори – включая Англесси. И моего родного отца. – Девлин умолк, позабыв, что держит в руке бокал.

– О чем задумался?

– Когда сегодня днем я виделся с Варданом в клубе у Анджело, он рассказал, что Гиневра хотела бросить Англесси. Она якобы боялась его.

– Боялась? Почему?

– По его словам, Англесси убил свою первую жену.

– Ты веришь?

– Я слышал, что его первая жена умерла при родах. Я как раз собирался на Маунт-стрит расспросить маркиза об этом, когда меня перехватил Лавджой.

– Ты думаешь, Гиневра каким-то образом узнала о причастности мужа к заговору и испугалась, что он убьет ее – лишь бы она не проговорилась? Но… не стала бы она предавать собственного мужа. Или нет?

Девлин потер рукой лоб, и только тут Кэт поняла, как он устал. Устал и расстроен.

– Очевидно, я что-то упустил. Что-то важное.

Нежно обняв его, Кэт прижалась к нему всем телом. Пусть ей никогда не быть его женой, зато какое счастье обнимать его, любить и быть любимой. И с нее довольно, как уверяла она себя. Ради него она должна довольствоваться малым.

– Ты все выяснишь, – сказала она тихим хрипловатым голосом. – Если кому-то это по плечу, так только тебе. А теперь пошли спать.

Она проснулась до рассвета и обнаружила, что место рядом с ней успело остыть. Она оглядела комнату.

Он стоял к ней боком, у окна, и, отодвинув тяжелую портьеру, смотрел на постепенно светлеющую улицу. Она видела только профиль склоненной головы, и ей показалось, что он внимательно смотрит вовсе не на улицу, а на какой-то предмет у себя на ладони. Только когда Кэт выскользнула из-под одеял, подошла к нему и обняла за плечи, она поняла, что он рассматривает материнское ожерелье с голубым камнем на серебряной цепочке, переплетенной между пальцами.

– Что случилось? – спросила она, уткнувшись носом ему в шею. – Почему не спишь?

Он протянул свободную руку и, положив ладонь ей на затылок, развернул к себе лицом.

– Вчера вечером ко мне приходила Аманда.

– Леди Уилкокс? – удивленно переспросила Кэт, помнившая, что сестра Девлина не разговаривала с ним с февраля.

– Она озабочена тем, что моя деятельность может помешать ее дочери составить удачную партию. И ей захотелось знать, что на меня нашло, раз я, как последний плебей, согласился расследовать убийство.

– Ты рассказал ей об ожерелье?

– Да. – Он медленно покачал на цепочке трискелион так, что тот несколько раз описал короткую дугу в темноте. – Она не удивилась, хотя была озадачена.

Кэт вглядывалась в затененные черты его лица, но он запрятал все свои эмоции так далеко, где она не могла их увидеть.

– Возможно, она не уловила связи.

Он криво усмехнулся.

– О нет. Уж кто-кто, но Аманда очень сообразительна. Ее, вероятно, озадачило, как моя мать, всю жизнь дорожившая этой вещицей, могла ее кому-то отдать. А вот задаться вопросом, что случилось в тот день на морской прогулке недалеко от Брайтона, ей никогда не приходило в голову.

Кэт глубоко вздохнула.

– Что ты хочешь этим сказать, Себастьян?

Он повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза, на какую-то долю секунды потеряв над собой контроль, и тогда она увидела все – непонятную смесь злости и обиды, удивления и боли.

– Аманда знает. Она всегда знала. – Он невесело хохотнул. – И увеселительная прогулка, и гибель яхты – все это спектакль. Мать не утонула в то лето. Она просто ушла. Оставила отца, оставила меня. Но она не умерла.

Он сжал подвеску в кулаке с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Она не умерла.

ГЛАВА 53

Аманда завтракала, разложив перед тарелкой «Морнинг пост», когда в комнату без доклада вошел ее брат. Она даже глаз не подняла.

На газету упало ожерелье графини Гендон – серебряное, с голубым камнем, и от неожиданности Аманда вздрогнула, но все-таки удержалась, не поморщилась.

Оставаясь спокойной, она подняла взгляд на Девлина. В его глазах бушевали такие страсти, что она невольно потупилась.

– Так она все еще жива? – спросил он.

Аманда сделала глубокий вдох, восстанавливая самообладание, и с вызовом уставилась в желтые глаза брата.