Когда умирают боги

– Вполне нормальное соглашение. Пары, которые больше не могут жить вместе, часто договариваются о разъезде. Взять, к примеру, герцога и герцогиню Йоркских.

– Герцогиня Йоркская не разыгрывала собственной смерти.

Гендон раскурил трубку.

– Твоя мать… связалась с другим мужчиной. Если бы она жила с ним открыто здесь, в Англии, то я бы потерял свое место в правительстве. Она согласилась поехать за границу в обмен на ежегодную выплату содержания.

Себастьян помолчал. Был ли в то лето какой-то мужчина – особенный мужчина? Невозможно вспомнить. Софи Гендон всегда окружали мужчины.

– Почему ты просто не развелся? – вслух произнес он, всматриваясь в суровое лицо отца. – Что такого ей известно о тебе?

Гендон не дрогнул под его взглядом, не потупился.

– Ничего такого, о чем я намерен тебе сообщить.

– Боже мой. Ну а что ты скажешь об ожерелье?

– Честно, я не знаю, откуда у Гиневры Англесси оказалось это ожерелье. Полагаю, вполне возможно, что твоя мать подарила его кому-то много лет тому назад.

Себастьян в этом сомневался. Софи Гендон никогда не была суеверной, но она верила в силу ожерелья.

– А где она сейчас?

Гендон затянулся, поджигая табак в трубке.

– В Венеции. По крайней мере, я высылаю ей деньги туда. Знакомые, с которыми она отправилась в тот день, – они-то и помогли разыграть несчастный случай – родом из Венеции.

Воздух наполнился сладким запахом табачного дыма. Себастьян остановился у высокого окна, выходящего на площадь.

– Все эти годы, – сказал он, отчасти обращаясь к самому себе, – все эти годы я тосковал по ней, оплакивал ее… а оказывается, это была ложь.

Он почувствовал, как отец подошел и остановился рядом, но не повернул головы.

– Если бы она могла взять тебя с собой, – хрипло произнес Гендон, – думаю, она так бы и сделала. Мне всегда казалось, что из всех детей сильнее всего она любила тебя.

Себастьян покачал головой, не отводя неподвижного взгляда от картины за окном. Мальчик и девочка десяти-двенадцати лет бегали с обручем, и легкий утренний ветерок разносил их смех. Он и сам так считал: Софи Гендон любила всех своих детей, но до сегодняшнего дня в Себастьяне жило убеждение, что он занимал особое место в ее сердце. И все-таки она оставила его.

Он почувствовал боль, которая выворачивала его изнутри, отдавала горечью на языке. Воцарилась тяжелая тишина, но Себастьян в конце концов ее прервал – он стукнул кулаком по подоконнику и снова повернулся лицом к отцу.

– Какого черта ты не рассказал мне всю правду? Позволил мне считать ее погибшей. Каждый день я ходил к скалам, искал ее. Надеялся, что произошла ошибка и я увижу, как она возвращается под парусом домой. Но в конце концов я сдался. Поверил твоим словам. А ведь это была ложь!

Себастьян уставился на отца. Граф задвигал челюстью взад-вперед, но ничего не сказал.

– Зачем?

– Я думал, так будет лучше.

– Для кого? Для тебя, для меня или для нее?

– Для всех нас.

Себастьян направился к двери.

– Ну так вот, ты ошибся.

ГЛАВА 54

Вдовствующая герцогиня Клейборн, вздрогнув, проснулась и поспешила поправить ночной чепец, пока он не соскользнул ей на глаза. По ее спальне с зашторенными окнами ходила высокая темная фигура. Графиня тихо охнула и села в постели, щеки ее запылали от возмущения, когда она узнала своего единственного племянника.

– Святые небеса, Девлин. Ты чуть не довел меня до апоплексического удара. Что ты здесь делаешь в такой немыслимо ранний час? И почему ты смотришь на меня со злобой?

Он остановился у резной спинки массивной тюдоровской кровати, он был напряжен, как никогда.

– Семнадцать лет назад Софи Гендон не погибла в море. Она просто оставила своего мужа, детей и уплыла. А теперь скажи, что ты ничего не знала.

Генриетта вздохнула. Ей хотелось бы все отрицать, но пришлось сказать:

– Знала.

Он резко отвернулся, подошел к окну и отдернул тяжелую бархатную портьеру, впустив яркий утренний свет, от которого Генриетта застонала. Она прикрыла глаза ладошкой и села прямо.

– В то время я думала, что ты заслуживаешь знать правду. Но решение принимала не я.

– Мне сказали, она уехала с мужчиной. Это правда? Герцогиня не сводила взгляда с напряженной спины.

– Да.

Он кивнул.

– Насколько я помню, в ее жизни были другие мужчины. В течение многих лет. Почему она решила уехать именно с этим господином?

– Все прочие были увлечениями… или орудиями мести. Я могу только предполагать, что с этим, последним, ее связывали какие-то другие чувства.

– Кто он такой?

– Имени я не помню. По-моему, он был поэтом. Молодой человек весьма романтической внешности.

– Венецианец?

– Да, там были какие-то венецианские связи. Но сам юноша был французом.

– Моложе матери?

– Да.

– Ты его видела?

Генриетта затеребила вышитый воротник ночной рубашки.

– Той весной он был любимцем общества. Хотя, если я ничего не путаю, он рано покинул город.

– Куда же он отправился? В Корнуолл?

– Очевидно.

Девлин потер глаза. Глядя на него, Генриетта подумала, что еще ни разу не видела его таким постаревшим и уставшим.

– Ты знаешь, где она сейчас? – спросил он.