Когда умирают слоны

– Едем в прокуратуру республики, – приказала Тамара, обращаясь к стоявшему рядом с машиной офицеру, и первой уселась в машину. Дронго сел на заднее сиденье, и вслед за ним туда же протиснулся сопровождавший их громила.

Машина, не разворачиваясь, начала выезжать по узкой улочке задним ходом. Лишь в самом ее конце, на небольшой площади, им удалось развернуться и поехать в нужном направлении.

У здания прокуратуры республики дежурили вооруженные автоматами сотрудники полиции. Тамара обернулась к Дронго:

– Из-за тебя у меня будут большие неприятности. Нам еще нужно получить пропуск для тебя.

– Не нужно, – возразил он. – Если младший брат захочет, он сразу поймет, зачем мы приехали, и сумеет найти возможность нас принять.

Тамара ничего не ответила и вышла из автомобиля, сильно хлопнув дверцей. Через пять минут она вернулась.

– Он спросил меня, кто хочет с ним говорить. Я сказала, что ты международный эксперт Дронго. Догадываешься, что он ответил?

– Неужели предложил мне грузинское гражданство? – пошутил тот.

– Не поверил, – сообщила она, – сказал, что Дронго – это легенда среди следователей и он не мог оказаться в Тбилиси, иначе об этом написали бы все газеты.

– И как ты поступила?

– Предложила спуститься и самому все проверить. Назвала твое настоящее имя и фамилию. Он уже дал разрешение выписать нам пропуска. Думаю, будет лучше, если ты выйдешь из машины и пойдешь вместе со мной.

– Вот это другое дело, – Дронго вылез из автомобиля.

Через несколько минут они получили два пропуска и вошли в здание прокуратуры. Их уже ждал помощник Автандила Гургенидзе. Они поднялись на третий этаж, и помощник провел их в приемную Гургенидзе-младшего. Почти сразу их пригласили в кабинет. Младший брат был неуловимо похож на старшего, но в то же время оказался тучным, среднего роста человеком с короткой сильной шеей, тройным подбородком, мясистыми, одутловатыми щеками. Он крепко пожал руки гостям, заглянул в глаза Дронго. Затем пригласил их за длинный стол заседаний.

– Я представлял вас именно таким, – признался Автандил Гургенидзе, – много про вас слышал. Иногда думал, что никакого Дронго нет, все это выдумки, легенда. А оказалось, что вы действительно существуете, хотя я до сих пор не могу в это поверить. Как мне к вам обращаться? По имени-отчеству?

– Меня обычно называют Дронго, – произнес он привычную фразу.

– Очень хорошо. Значит, именно вас пригласили сотрудники нашей контрразведки, чтобы найти убийц моего брата?

– Вы все поняли верно, – кивнул Дронго.

– Кажется, в первый раз у меня нет претензий к работе наших контрразведчиков, – сказал Тамаре по-грузински Автандил Гургенидзе и обратился к Дронго: – Чем я могу вам помочь?

– Вы были первым, кто вошел в кабинет и увидел убитого генерала, – начал тот.

– Я был третьим, – возразил хозяин кабинета. – Первой его увидела дочь, затем жена.

– Согласен. Но я имел в виду, что вы были первым профессионалом, который мог правильно оценить обстановку на месте.

– Я был прежде всего его младшим братом, – меланхолично заметил Автандил, – хотя вы, наверное, правы. Действительно, я был первым среди следователей, вошедших в кабинет.

– Вы можете подробно рассказать, что именно увидели?

– Конечно. Шалва сидел в кресле с головой, откинутой назад. Было сразу видно, что ему выстрелили в голову, причем стреляли в упор. Выбежав с балкона, убийца спустился по лестнице вниз. Я приехал минут через пятнадцать после случившегося, и, естественно, во дворе уже никого не было. Следователи приехали еще минут через десять. Этери сидела на кушетке, она была в невменяемом состоянии. Мать держала ее за плечи и громко рыдала. Все бумаги на столе были разбросаны.

– Когда вы разговаривали с братом в последний раз?

– За день до его убийства.

– Какое у него было настроение?

– Шалва был спокоен, но я чувствовал, что он нервничает. По возвращении из Вашингтона он все время заметно нервничал, хотя старался никому этого не показывать. Но я его видел сразу после приезда. И несколько раз с ним разговаривал. Его коробила бесцеремонность военных, их показная агрессивность. Он считал, что мы проводим одностороннюю политику, которая может закончиться полным распадом нашей страны. Именно поэтому он во время переговоров придерживался более взвешенной позиции, старался несколько остудить пыл военных.

– Вы знакомы с генералом Аситашвили?

– Немного знаком. Он как раз представитель наших радикальных кругов. Мой брат не всегда с ними соглашался. Но я не думаю, что его могли убить именно из-за этого. Все знали, что Шалва Гургенидзе настоящий патриот и любит свою родину.

– Мне стало известно, что у них были конфликты и споры во время командировки в Америку.

– Об этом было известно еще до того, как они сели в самолет. Они были слишком разными людьми.

– Как вы думаете, кто был заинтересован в убийстве вашего брата?

– Я не люблю гадать. У нас с вами очень конкретная профессия. Когда появятся факты, я сделаю вывод, кто и зачем организовал убийство моего брата. И кто мог быть убийцей.