Когда умирают восстания

До августа 1922 г. фашизм почти не существовал за пределами аграрных регионов, главным образом, на Севере, где он истребил все следы автономного профсоюзного движения сельскохозяйственных рабочих. В 1919 г. фашисты сожгли штаб-квартиру социалистической газеты, но в 1920 г. они не брали на себя роль штрейкбрехеров и даже поддержали на словах требования рабочих. В городских районах фашистам редко удавалось добиться преобладания. Их «марш на Равенну» (сентябрь 1921 г.) был с легкостью разгромлен. В ноябре 1921 г. в Риме всеобщая стачка предотвратила проведение фашистского конгресса. В мае 1922 г. фашисты попытались сделать это еще раз и снова были остановлены. Сценарий мало изменялся. Локализованная фашистская атака встречалась контратакой рабочего класса, которая затем смягчалась (после призывов реформистского рабочего движения к умеренности) по мере ослабления реакционного давления; пролетарии передоверяли разоружение вооруженных банд демократам. Фашистская угроза снижалась, силы перегруппировывались и переходили в другое место, со временем приобретая доверие того самого государства, от которого массы ожидали спасения. Пролетарии скорее распознавали врага в черных рубашках на улице, нежели в «нормальной» форме полицейского или солдата, задрапированной в легальность, санкционированную обычаем, законом и всеобщим избирательным правом.

С начала июля 1922 г. ВКТ большинством в две трети голосов (вопреки голосам коммунистического меньшинства в одну треть) заявила о своей поддержке «любого правительства, гарантирующего восстановление основных свобод». В том же самом месяце фашисты серьезно продвинулись в своих попытках проникнуть в северные города. 1 августа «Альянс труда», включавший профсоюз железнодорожников, ВКТ и анархистский Итальянский синдикальный союз USI, призвал к всеобщей стачке. Несмотря на широкий успех, Альянс отменил 3 августа стачку во многих городах, однако она продолжалась в форме восстания, подавленного в конечном счете совместными усилиями полиции и армии при поддержке морской артиллерии и, разумеется, при помощи фашистов. Кто расстроил энергию пролетариата? Всеобщая стачка была сломлена государством и «фаши», но удушила ее демократия, и ее поражение открыло путь фашистскому решению кризиса. То. Что последовало за этим, было не столько государственным переворотом, сколько передачей власти при поддержке всего конгломерата сил. «Марш на Рим», организованный дуче (который в это время как раз садился на поезд) был не столько раскрытием карт, сколько театральным фарсом: фашисты делали вид, что нападают на государство, государство делало вид, что защищается, а Муссолини получил власть. Его ультиматум от 24 октября («Мы хотим стать государством») был не знаком гражданской войны, а сигналом правящему классу, что Национальная фашистская партия представляет собой единственную силу, способную восстановить авторитет государства и обеспечить политическое единство страны. Армия могла сдержать фашистские группы, собранные в Риме, плохо вооруженные и сильно уступающие ей по военному уровню; государство могло противостоять давлению мятежников. Но игра шла не на военном уровне. В особенности под влиянием Бадольо (главнокомандующего в 1919 — 1921 гг.) законная власть сдалась. Король отказался объявить чрезвычайное положение, а 30 октября поручил дуче формирование нового правительства. Либералы — те самые люди, которых антифашизм причисляет к силам, должным остановить фашизм — вошли в это правительство. Все партии, за исключением социалистов и коммунистов, искали сближения с Национальной фашистской партией и голосовали за Муссолини. Парламент, в котором было всего 35 фашистских депутатов, выразил доверие Муссолини 306 голосами против 116. Сам Джолитти, великая икона либералов того времени, авторитарный реформист, неоднократно возглавлявший государственный совет до Первой мировой войны и глава правительства в 1920-1921 гг., человек, которого светлые умы впоследствии изображали единственным политиком, способным противостоять Муссолини, поддерживал его до 1924 г. Диктатор не только получил свою власть из рук демократии, демократия ратифицировала его. Мы можем добавить, что в последующие месяцы многие профсоюзы, включая (среди прочих) профсоюз железнодорожников, объявили себя «национальными», патриотическими и потому не враждебными по отношению к режиму, однако репрессии их не пощадили.

Турин, 1943 г.

Если итальянская демократия капитулировала перед фашизмом, в основном, без всякой борьбы, то фашизм снова породил демократию, когда перестал соответствовать балансу социальных и политических сил.