Когда умолкает кукушка

– С наслаждением, – согласилась разгневанная девушка. – Мы с вами находимся в одном и том же месте, с позволения сказать, и ни фига вы не собираетесь просыпаться, потому что вы не спите. А место, где мы с вами обретаемся сейчас, – это такой промежуточный мир между жизнью и смертью. Я сюда ухнула, как вы утверждаете, за ученицей Лизой. А вы – за мной и за Лизой. Бабка за дедку, дедка за репку. Если мы не выведем отсюда Лизу и еще толпу затерянных людей, мы с вами оба рассыплемся в пыль, за компанию с ними.

Волк остановился.

– Промежуточный мир между жизнью и смертью? Вы сбрендили, Алена.

– Говорит мне волколак.

– Я просто сплю! – Федор оскалил звериные клыки. – Бывают и более странные сны!

– А я тут что тогда делаю?

– Снитесь! Снитесь мне, и больше ничего!

– Как бы не так!

И тут наконец хлынул дождь. Он охладил пыл спорщиков. Волк поджал хвост и скачками понесся под раскидистый дуб. Туда же поспешила и Алена.

Земля благодарно принимала белесые потоки, отвесно падающей сверху, а между стволами струи сливались в дымку. Воды было так много, что с холма скоро помчались полные песка ручейки.

Девушка прижалась спиной к стволу.

– Такие сны вам когда-нибудь снились, а?

– Ну все когда-нибудь бывает в первый раз, – отозвался волколак чуть менее уверенно.

– Я вот была тут до вас и останусь, когда вам вздумается проснуться. Кто знает, с вас действительно станется умотать и оставить меня одну тут все разгребать.

Волк зарычал от ярости. От этого утробного рыка, в котором не осталось ничего человеческого, у Алены каждый крошечный волосок встал дыбом, и она отшатнулась от зверя.

– Жаль вам, да, что не съели меня сразу? – беспомощно пошутила она.

– Отвррратительно.

– Согласна. Я бываю язвой. Если бы промолчала, сошла бы за умную. Вы не обязаны разыскивать нас в трещинах между мирами, вам вполне хватает работы в собственном мире. Если вы действительно уснули и нечаянно сюда притянулись, так вы проснетесь, а сон забудется – не сразу, может, постепенно, но забудется. Сны ведь всегда забываются. Надо перевернуть подушку прохладной сторо…

– Неверрроятно. У вас рот никогда не закрывается?

Алена поспешно прихлопнула челюсть.

Дождь почти не попадал под дерево, но порывы грозового ветра все-таки приносили с собой воду и щедро плескали ее на одежду девушки. Джинсы не промокали, а вот легкая ситцевая рубашка, подмокшая еще раньше, быстро стала зябкой. Волколак с его густой шерстью, казалось, не замечал этих неудобств. Он улегся, вытянув передние лапы и положив на них голову, и даже прикрыл глаза.

Алена осмотрела себя критически. Дыра на колене штанов могла еще сойти за дизайнерское решение. Намокшая рубашка не слишком эстетично липла к груди, тем более что бюстгальтером она пренебрегла. Волосы после дождя станут точно как овечьи кудряшки. А это… а это что такое у нее на тыльной стороне руки?

– Мама, – сказала она шепотом.

– Что такое? – устало поднял голову Федор.

– Это что? Этого у меня не было!

Она потрясла рукой перед волчьей мордой.

– Перестаньте дергаться, дайте посмотреть.

Растопырив пальцы, она и сама вглядывалась в чудной рисунок, проступивший на тыльной стороне запястья. Это была черная летучая мышь.

– Татуировка. Хотите сказать, что раньше у вас ее не было?

– Не было, конечно. Я не моряк и не заключенный!

– Современным девушкам нравятся тату. Лепят их куда ни попадя. И на шею, и на поясницу.

– Я не такая.

– Я вижу, – скептически произнес зверь.

– Это она мне поставила!

– Кто?

– Летучая Мышь. Она тут… э… работает.

– Работает в промежуточном мире между жизнью и смертью. Правильно я вас понимаю?

– Ну я не уверена, что там дальше смерть. Может, другая жизнь.

– Прекрасно. И кем же она работает в промежуточном мире между жизнью и жизнью?

– Смотрителем, – с запинкой отвечала Алена. – Она на самом-то деле не летучая мышь. Это я так воспринимаю.

– Этот рисунок трудно воспринять как-то по-другому.

Стилизованная летучая мышь широко распахнула крылья на кисти руки, и Алена не могла понять, как не заметила ее раньше. Если не принимать во внимание то, что раньше картинки там просто не было.

– Завуч вышибет вас из школы, – хмыкнул волк.

– Если я туда вообще вернусь когда-нибудь.

Обессилев, Алена сползла по стволу дерева и опустилась на траву. Она представила себе лицо Василисы Карловны, и ее вдруг охватил безудержный хохот. Она смеялась долго, разве что не каталась по земле. Волк дружелюбно скалился рядом.

– Так-то лучше, – наконец заметил он.

– Лучше, чем что?

– Лучше, чем строить из себя строгую училку, вещь в себе, человека в футляре.

Алена задохнулась от возмущения, но тут же снова прыснула.

– В футляре, да?

– Ладно, – сказал Федор строго. – Теперь давай вспоминай, как оборотням перекинуться обратно.

– Перекинуться?

– Стать снова человеком. Что для этого надо сделать? Мне немного надоел этот облик.

– Я преподаю английский, а не литературу, – напомнила она.

– Мне по фигу. Делать что?

– Насколько я припоминаю сказки… Удариться об землю?

– Это как? Лапы убрать из-под себя и брюхом шлепнуться?

Он попробовал это проделать, чем дал ей новый повод покатиться со смеху.