Когда умолкает кукушка

Четыре стихии. Земля – ну пусть камень. Вода. Воздух, вот у Лизы получилось заклясть ветер. И огонь. Огонь.

– Лиз, у тебя есть спички? – уточнила она на всякий случай.

– Да.

Та вывернула карман джинсов и протянула ей коробок.

Что объединяет четыре стихии – кроме того, разумеется, что сама она и ее спутники барахтаются в них уже который день?

Ответ должен быть где-то здесь. Земля… камень… бел-горюч камень.

Алена зажгла спичку – ветер тотчас же ее задул. Надежда пришла на помощь, уберегла пламя следующей спички в своих ладонях. Осторожно, под защитой Бабушкиных рук, Алена приблизила спичку к краю утеса. Ничего. Он не загорелся.

– Еще раз? – как прежде, спросила Надежда.

Алена снова покачала головой.

Неправильно.

Летучая Мышь почему-то выбрала ее.

Горючий камень… горючий.

Она засунула руку в карман собственных джинсов и выудила оттуда маленький кусочек белого янтаря, частичку маминых бус. Янтарь. Жертва, которую выбрал себе Алатырь. Горюч камень.

Улыбка озарила лицо Надежды. Она с радостью кивнула и приняла от Алены коробок. Чиркнула спичкой.

Янтарь зажегся, как фонарик.

Он горел хорошо и ровно, не уменьшаясь в размерах, и не жег кожу. Ветер был ему нипочем.

– Угадала, – сказала Алена шепотом.

Что дальше?

Лиза протянула руку.

– Дай мне, – уверенно попросила она.

Она приняла огонек.

– Дай мне, – сказал Сергей.

Алена достала еще кусочек, Надежда поднесла спичку. Получилось! Еще один огонек поселился на площадке.

– Тебе? – спросила Алена у Лорда.

Вместо ответа он бросил быстрый взгляд на Бабушку.

– Нет, – ответила она. – Подождем, вначале ребята.

– Федор?

Тот посмотрел на себя, обдумывая, как бы ему захватить крошечный янтарь.

– Подождет, – подсказала Бабушка.

– Но что… – начала Алена.

– Тшш. Не мешай. Они должны сами додуматься.

Лиза и Сергей стояли рядом и не могли оторвать глаз от своих фонариков. Ветер, который грозил вот-вот сдуть людей в море, не мог поколебать их пламени. Тем временем море подобралось уже к самой площадке и набрасывалось на нее, как дикий зверь, чтобы с шипением отползти назад и приготовиться к новому прыжку. Федор загородил собой Алену и без лишних слов оттеснил ее под укрытие скальной стены. Потеснились и Бабушка с Лордом. Молодые люди остались одни, совсем забыв о своих спутниках. В их пальцах пылал бел-горюч камень.

Время шло, и Алена начала думать, что из-за ее поступка они все застыли теперь тут навеки, как мухи в каменеющей смоле.

Как вдруг Лиза подняла глаза, просветлела лицом и двинула свой фонарик к руке Сергея. Огоньки слились.

Шумный вздох облегчения, который испустила Надежда, не смог скрыть даже очередной порыв ветра.

– Умнички! – умилилась она.

Сергей и Лиза выставили свой факел перед собой и беззаботно шагнули вперед, прямо в бушующий кипяток морских волн. Алена ахнула и дернулась, но ее удержали Лорд и Федор.

– Все правильно. Теперь они дойдут. Все хорошо, – подытожила Надежда.

Вода подхватила ребят и подбросила, и Алена уже успела в красках представить, как они приземлятся сейчас, разбившись об острые края скалы. Но в вышине показались широкие крылья, и Лиза с Сергеем исчезли из виду.

– Кто это? – спросил Федор у Бабушки.

– Это Гамаюн, – безмятежно отвечала она. – Вещая птица. Полагают, что она и Алатырь-камень суть едины, на самом-то деле.

Алена выдохнула и прижалась к теплой скале. Получилось, у нее получилось хотя бы с живыми!

Правда, она не могла уразуметь, что и как, но зато Бабушка, казалось, вдруг обрела полное понимание того, что происходит.

– Птицы – посредники между мирами, помню, Шаман говорил… – согласился Федор. – А вот я еще птицу видел, когда сюда плыл. Может, и ее знаете. Полуптица, полуженщина. Она отложила яйца в морскую пучину.

– Это Алконост. Пела она тебе?

– Нет.

– Почему?

– Она предложила, но я отказался. Она ведь заранее предупредила, что от ее песен у людей наступает беспамятство. А я не хотел…

– Не хотел? Видел Алконост и не хотел? – не поверила Надежда. – Разговаривал с ней, слышал голос ее и не захотел песни?

– Ну… да. Я не хотел забывать Аленушку.

Бабушка посмотрела на Алену, как будто видела ее впервые, и вновь повернулась к Федору.

– Я, конечно, Алконост не видала, но говорят, волк, что те, кому довелось узреть сию радужную птицу, не могут уже преодолеть желания услышать ее райское пение. Никто не в силах отказаться от этого несравненного наслаждения.

– Я говорю правду. Иначе я не доплыл бы сюда!

Надежда степенно кивнула.

– Я знаю, что ты говоришь правду. И это значит, что нам можно теперь спокойно оставить вас.

Она повернулась к Лорду и вытащила из кармана мокрый кусочек бумаги, но даже не удостоила его взглядом.

– Я помню! – сказала она Лорду и взяла его руку. – Теперь я помню, Севушка, я помню. Ты дождался. Прости меня!

Он обнял ее и поцеловал в висок.

– Дождался. Как и обещал.

– Прости, что я так долго.

– Тебе же надо было поднять детей. Потом помочь с внуками. Я знаю.

– Прости, что не сразу вспомнила!

– И я не сразу вспомнил, Надюша. Надежда моя.