Когда упадут звёзды

Не знаю, плакала ли она после того, как я тогда уехал, но утром, когда мой автобус отъезжал от нашей остановки, она улыбалась мне. Ее прекрасная светлая улыбка сопровождала меня на протяжении всего периода обучения в тренировочном лагере для морпехов. Она ведь даже не догадывалась, как много для меня значила эта ее мягкая улыбка, которая предназначалась именно мне.

В следующие пять лет это превратилось в наш особый и нерушимый ритуал. Она всегда улыбалась мне на прощание, а позднее я даже узнал, что она делала это сознательно, потому что очень хотела, чтобы я помнил ее счастливой. Мы справились. Время и расстояние не разрушили нашу настоящую любовь.

Оставаться верным Лиле всегда было для меня проще простого. Никогда не возникало и тени сомнения касательно того, люблю я ее или нет. Я всегда любил Лилу и всегда буду любить только ее.

Но иногда одной любви бывает недостаточно.

Часть II

Глава 22

Лила

Пять лет спустя

Джуд снова дома. Вот что первым делом пришло мне в голову, когда я проснулась рано утром. В эти выходные все будут праздновать День независимости[6]. Джуд вернулся уже две недели назад. Мне все еще до сих пор не верится в то, что он здесь, что он вернулся ко мне, на этот раз окончательно. Я еще даже не успела открыть глаза, но уже думала о нем. Он немного отодвинулся от меня на кровати, и я почувствовала, как под его тяжестью прогнулся матрас. Когда я открыла глаза и повернулась на бок, то мне открылся вид на его широкую спину.

Он, сгорбившись, сидел на краю нашей кровати и крепко держал в руках свою голову. Два дня назад я резко проснулась и обнаружила его спящим на холодном полу. Когда я спросила его, зачем он лег спать на пол, он ответил, что он этого не знает. Он выглядел таким потерянным, как будто бы не понимал, кто он, где он и как он там очутился. Это очень сильно меня напугало.

– С тобой все хорошо? – тихо спросила его я, чтобы вдруг ненароком не испугать.

– Да. Все в норме.

Я подползла к нему по постели и нежно обняла его сзади за торс, положив свой подбородок ему на плечо.

– У тебя опять звенит в ушах? А головные боли полностью прошли?

Плечо, к которому я мягко прильнула, неопределенно дернулось. Во время своей третьей и уже последней командировки в зону военных действий Джуд получил тяжелую черепно-мозговую травму от взрыва бомбы. Я не знаю никаких подробностей, потому что он ничего об этом мне не рассказывает.

Я знаю только то, что его большая колонна попала в засаду и подорвалась на придорожной мине. Шестеро пехотинцев погибли, а четверо получили ранения. Мы с Кейт тогда узнали об этом из новостей. Мы тщательно прочесывали все источники новостей и состояли в чатах членов семей пехотинцев. Приходилось иногда самим искать информацию, которую Джуд намеренно от нас скрывал. Каждый раз, когда я что-то спрашивала его про обстановку вокруг, то он отвечал, что все спокойно, и переживать нам не о чем. Это была бессовестная ложь. В зоне боевых действий всегда есть о чем беспокоиться. Но, видимо, таким образом Джуд пытался оградить меня от всего этого кошмара.

Прижавшись грудью к его спине, я нежно поцеловала его в шею, а мои руки тем временем спускались все ниже и ниже, оглаживая ровную кожу и упругие мышцы, которые подергивались в ответ на мои прикосновения. Правой рукой я нежно залезла под пояс его боксеров и обхватила его твердую плоть.

Он резко схватил мою руку и убрал ее от себя в сторону. Я расстроенно отстранилась от него.

– Что такое? – Я постаралась открыто не показывать своей обиды.

– Ничего. Просто сейчас мне совсем не хочется этим заниматься.

– А мне показалось, что тебе хочется…

Не удостоив меня ответом, он встал с кровати и подошел к дубовому комоду. Он достал футболку и шорты для бега и переоделся, стоя спиной ко мне.

– Давай сходим с тобой на пробежку, – сказал он, все еще не поворачиваясь ко мне лицом.

– Давай, – медленно ответила я, даже не сдвинувшись с места.

Джуд сел на край нашей постели, надел кроссовки для бега, встал и повернулся лицом ко мне. Он вопросительно поднял брови, когда обнаружил, что я, все еще застыв, сижу на кровати.

– Так ты идешь или нет? – сварливо спросил меня он.

А он вообще хочет того, чтобы я шла с ним?

Это было странно – смотреть на мужчину, которого очень любишь, и не узнавать его. Может быть, дело было в волосах. Я так и не привыкла к этой ужасной короткой стрижке морпехов и с нетерпением ждала, когда у Джуда снова немного отрастут волосы. А может быть, это все глаза. В них появилось какое-то затравленное выражение, которого не было раньше. Словно он повидал слишком много смертей и разрушений, и это навсегда оставило на нем свой неизгладимый отпечаток. Но вместо того, чтобы рассказать кому-то о своих внутренних переживаниях, он замыкается в себе и твердит, что у него все в порядке, каждый раз, когда я начинаю задавать ему какие-то вопросы.

– Да, я сейчас.