Когда утонет черепаха

Анна пообещала никому его не передавать. И даже позабыть, когда разработает свой рецепт. Бруно Сепп ждал другого ответа. Отказ породил в нём нетерпение, которое так легко спутать с увлечением. Зная, что симпатичные женщины часто бывают недогадливы, Бруно Сепп решил намекнуть на возможность счастья. Как-то раз оба они, опершись на плетень, наблюдали за стадом коров. И Бруно положил Анне руку на бедро. Анна со смехом отстранилась.

– Нет, Бруно, нет. Только не обижайтесь. У меня есть жених. Я его целый год выхаживала и не могу так просто бросить.

Бруно улыбнулся и ничего не сказал. У мужчин это значит – нанесённая обида несовместима с жизнью.

– Да ладно, Бруно, дорогой! Зачем вам я! В ваши объятия готовы прыгнуть все красавицы острова Муху. Только хлопните в ладоши. Некоторые, я уверена, мужей своих отравят, лишь бы доказать серьёзность намерений.

Бруно ещё шире улыбнулся.

– Пить хочу, – сказал он. И ушёл, судя по походке, плакать.

Скоро Анна заметила, что на шкафчиках в сыроварне появились замочки. Работники перестали в её присутствии заниматься собственно сыром. Она приходит – крестьяне начинают мыть полы. На местном языке символов это значило «уходите».

Анна не хотела становиться губернаторшей. Она решила оставить сыроварню мэра и заняться своей. Кое-что уже подсмотрела, что-то прочла, остальное можно нащупать методом творческого тыка.

Михкель Сакс сказал, что штаб-сержант тоже собирается сыр готовить. Анна поняла, это знак.

– Вы уверены? На вид он совсем не сыровар.

– А то! Ходит, всё покупает. Заказывает с материка какие-то ящики. Сыроварню отмыл. Может, конечно, он просто чистоплотный. Но вряд ли. Все вновь прибывшие хотят заниматься сыром. Только ничего у него не выйдет!

– Как вновь прибывший? Разве он не ваш? Он такой лохматый и потрёпанный, будто всю жизнь тут. Извините. Я хотела сказать, он выглядит как очень занятой крестьянин.

– Нет. Его прислали в декабре. И никто не знает, откуда взялся. Я пробовал узнать в столице – тишина. Не было нигде такого человека, Хуго Пруста. Как с луны свалился.

Анна почувствовала лёгкое любопытство, переходящее в зуд. И утром отправилась к соседу.

– Привет, Хуго!

– Привет, Анна!

– Слышала, ты сыр варить собираешься?

Прежде чем ответить, штаб-сержант моргнул пятьсот раз примерно.

– Откуда слышала?

– Уже весь остров знает. А ты ещё нет?

– Заходи.

На острове Муху есть две главные заповеди и одна побочная. Главные – любить и работать. Любить надо всех, работать – всегда. Побочная заповедь: если к твоему дому пришёл человек и чего-то топчется, пригласи его на кофе. И газон сбережёшь, и новости узнаешь. В этом смысле и Анна, и Том стали уже завзятыми селянами. Сначала поговорили о погоде, затем о видах на урожай. Только потом перешли к делу. Анна выпалила в лоб:

– Послушай, давай я стану твоим директором!

– И ты туда же. А не хочешь начать карьеру с уборщицы? Просто так положено.

– Меня в уборщицы? Это глупей, чем компьютером бить тараканов.

– А кто у нас компьютер?

– Да я лучше, чем компьютер! У меня связи на материке. Я продам сыра больше, чем все местные снобы вместе взятые. И у меня есть деньги.

– У меня тоже есть деньги.

– Не смеши. Мой жених Роберт богатый человек. Любое оборудование, любые ингредиенты. Всё будет. Твоя задача – выполнять мои инструкции.

– Но это же моя сыроварня!

– Дом твой?

– Лучше, чем мой. Дом принадлежит полицейскому управлению. Это наш с полицией дом.

– Хорошо. Ты будешь соучредителем. Директором по производству. Хочешь, красивую визитку сделаем?

– Ты предлагаешь работать на деньги твоего жениха?

– Ты забыл, что деньги не пахнут. А если и пахнут, то в нашем случае – дорогим одеколоном.

Слово за слово – и разругались. Раньше эта женщина казалась Тому красивой. Иногда милой или смешной. У неё стройные ножки, восточные глаза и смуглая кожа. Куда-то всё ушло. Сейчас перед ним сидела мегера, сколопендра. Первый раз в жизни Том нагрубил женщине. Он сказал, что она курица. Что он таких поганой метлой гонял по закоулочкам. И ещё несколько неприятных выражений. Анна в ответ применила термины «валенок», «ушлёпок» и «пень». Она надеялась хлопнуть дверью так, что вылетят окошки. Но сил не хватило. Она позвонила Роберту и потребовала немедленно, сейчас же забрать её с этого дурацкого острова. Она густо ненавидела это место и вдвойне – бывшего соседа Хуго Пруста. Потому что он дикарь и недоумок. Через полчаса за Анной прилетел вертолёт. То-то было радости детям.

– Анна улетела. Жалко. Хорошая была бы мачеха, – сказала Кира.

– Городская, разбалованная пигалица! – ответил Том.

– Она тебе тоже понравилась?

– Вот ещё!

– Почему же ты сердишься?

– Послушай, Кира. За сплетнями иди на ярмарку. Я же собираюсь работать.

Девочка обиделась. Замолчала. Тому стало неловко. Просить прощения он ещё не научился. Поэтому заговорил о якобы главном.

– Подскажи лучше, у кого молоко купить.

– Хаттунены! – сказала Кира и подняла палец.

– Что? Обогащать этих жуликов? Они наживаются на бедах попугаев! Никогда им не видать моих заказов!