Когда в пути не один

— Как же вы с ним познакомились?

— Если тебе интересно, могу рассказать, — ответил Филиппов и пояснил: — Сейчас в столовую идти — только время терять: там уйма народа! А раз интересно, слушай. Некоторое время назад Лопатин позвонил мне и высказал свою просьбу. Суть ее заключалась в следующем: в северной части нашей области у Лопатина проживает родной брат. Так вот, ему, мол, очень и очень надо помочь. У брата крупозное воспаление легких, а в местной больнице, где он лежит, нужных препаратов, да и специалистов высшей квалификации нет. У человека температура уже под сорок, и с каждым днем и часом положение больного ухудшается, возникла реальная опасность для его жизни. Требуется срочно перевезти его в областную больницу. По «вертушке» набираю номер главного врача областной больницы, объясняю ему сложившуюся ситуацию, интересуюсь, как он будет решать вопрос по скорейшей доставке больного. Я предложил позвонить председателю райисполкома, чтобы нашли подходящий транспорт. «Не надо! — категорически отказался Колунов. — Мы пошлем за ним вертолет. И постараемся спасти человека».

— А что было дальше? — спросил Ламерикин. — Неужели вертолетом доставили?

— Да, именно так брат Лопатина и был доставлен в больницу. В ней, само собой разумеется, приняли необходимые меры и вылечили человека. Теперь он уже дома, вот Лопатин и звонил из Москвы, благодарил за помощь брату, — ответил Филиппов и, посмотрев на часы, добавил: — Ну вот теперь можно идти на обед: основной поток посетителей, думаю, уже схлынул — поедим быстро.

Когда заканчивали обедать, Ламерикин сказал:

— У Ивана Васильевича юбилей приближается. Как думаешь, можно мне проскользнуть к нему? На минуту-другую, хотя понимаю, у вас все расписано.

— Если придешь с утра пораньше, протолкнуть поможем. Кстати, а что ты решил подарить ему? — спросил Филиппов. Увидев, что художник слегка смутился, дал ему возможность уйти от ответа, добавив: — Если, конечно, не секрет.

— Картину. Главное мое богатство. Подберу что-нибудь посолиднее. — И, понимая, что Филиппов лучше знает характер и вкусы Славянова, с надеждой посмотрев на него, поинтересовался: — А ты что посоветовал бы?

Владимир высказал ответ не раздумывая, как хорошо известное и не вызывающее сомнений суждение:

— Иван Васильевич много занимается селом, поэтому увидеть домик, деревню утром или на закате дня, вообще любой пейзаж нашей среднерусской полосы для него будет самой большой радостью. Делай сам вывод.

— Понял! У меня найдутся такие. Спасибо, что подсказал. Ну что ж, самое главное я выяснил. Считаю, что дальше задерживать тебя не имею права, — поднимаясь, сказал Ламерикин. — Кстати, Владимир Алексеевич, давно хотел спросить, как они нашли автора телеграммы?

— По словам Кубарева, без особых сложностей, — ответил Филиппов. — Когда они познакомились с текстом телеграммы, то обратили внимание на последнюю букву в слове «рокК». Она была заглавной. С чего бы это? И сразу попросили у тебя список участников, приславших свои работы на выставку «Художники Поволжья». В нем оказалось несколько фамилий, начинающихся на «К». И картины одного из них — Курилина, директор выставки Ламерикин, то бишь ты, признал не соответствующими предъявленным требованиям. Курилин таким решением был крайне обижен и в отместку решил сделать директору что-нибудь мерзопакостное. От кого-то из твоих знакомых он узнал, что твой брат погиб в автокатастрофе. В порыве мести он и отправил тебе свое послание, — закончил рассказ Владимир.

— И что грозит ему за это? — Ламерикин после перенесенного стресса уже успокоился, но узнать, как закон защищает человека в подобных случаях, ему все же было интересно.

— По закону, как мне объяснял наш старший юрисконсульт Михин, если у автора телеграммы не было намерений предпринять реальные действия по причинению тебе физического ущерба или иные воздействия, вызывающие неспособность к труду, то ему грозит штраф в несколько минимальных зарплат или общественное порицание. В принципе, ничего особенного, и Курилин отделается легким испугом. — Филиппов вопросительно посмотрел на художника, ожидая бурной реакции его, и добавил: — Ну и как ты на это смотришь, Вячеслав Федорович? Возмущаешься? Обижен?