Когда воют волки

Только один раз Студент показал свой характер. Это случилось, когда Теотониу принес чурбан и топорик и одним взмахом отрубил ему треть хвоста. Волк отпрыгнул, насколько ему позволила веревка, и остановился поодаль, изогнувшись дугой, оскалив зубы, морда вся сморщилась, глаза были полны злобы. Недоверие, страх и ненависть переполняли его, пока рана не зарубцевалась. Но постепенно обида забылась, известно, что время все стирает. Это было только раз, когда волку укоротили хвост, который прежде болтался, поднимая пыль с земли. Потом волк снова стал класть морду на колени старику и просить есть. А Теотониу ставил много силков и редкий день возвращался без добычи. Семье Ловадеушей тогда приходилось плохо, и они с трудом добывали себе пропитание. Шли дни, волчонок подрос и подружился с Теотониу, но старик все чаще ломал себе голову, что теперь с ним делать. Ему советовали отдать Студента в зоологический сад, где животные обязаны показывать себя детям и зевакам и за это обеспечиваются едой и могут долго спать. Но такому свободолюбивому человеку, каким был Теотониу, претила даже мысль о неволе. Пускай волк и здесь на привязи, но это не одно и то же. Здесь он среди гор, над ним чистое небо, в котором летают свободные птицы, он слышит, как воет ветер, у него есть друг, с которым он может поиграть.

Но когда наступили длинные дни, небо сбросило зимнее сукно и оделось в парчу, птицы защебетали по-весеннему и запорхали с дерева на дерево, а с вершин стал доноситься призывный вой, Теотониу почувствовал, что Студент затосковал, и сказал волку, будто человеку, который все понимает:

— Ну что тебе не сидится! Я могу тебя отпустить, но ты тысячу раз пожалеешь об этом! Вспомнишь мои слова: люди опаснее и коварнее волков!

Однажды, вернувшись вместе с Фарруско из Аркабузаиша, старик не нашел Студента на месте. Волк перегрыз веревку, сломал клетку и убежал. Теотониу не удивился. Зверь достиг зрелого возраста, и было бы чудом, если бы он устоял перед далеким глухим зовом истосковавшихся самок. Он, конечно, не мог не слышать этих призывов, спутанных с порывами ветра, как волокна льна на пряльце, и распутать эти призывы мог только он. Накануне Теотониу видел, как он стоял, вытянув морду, а по спине его пробегала мелкая дрожь.

— Ушел-таки к девкам, разбойник! Ну и пусть, мне забот меньше!

Фарруско, кажется, тоже позабыл о своем друге. Быстро прошло лето, наступила зима. Она принесла с собой ливни, заморозки, потом снег и густые туманы. И вот одним хмурым утром совсем близко от Рошамбаны Теотониу вдруг наткнулся на Студента. Он сидел на задних лапах и глядел в сторону Рошамбаны. Теотониу пошел в хижину, снял кролика, который висел там подвязанный за ноги, и, держа его кончиками пальцев, так, чтобы волк увидел, вынес во двор и понес волку. Но тот испугался и отбежал подальше, потом остановился и опять стал глядеть на Рошамбану. Теотониу бросил кролика и вернулся обратно, а волк наконец не выдержал, схватил кролика и принялся его рвать. Бедный зверь был голоден, настолько голоден, что не остановился бы ни перед чем, завидев пищу. С крыльца хижины Теотониу смотрел, как он в один миг покончил со своим завтраком, сожрав даже шкуру, и стал облизываться. Это очень походило на жертвоприношение, и старик невольно подумал:

«Всемогущий боже, если ты такой добрый, то зачем заставляешь зверей голодать? И почему, чтобы насытиться, они должны быть злыми и жестокими? Почему ты, безгранично мудрый, заставляешь их охотиться на беззащитных овец и невинных ягнят, когда в этом нет нужды! Поистине многие твои дела для нас непостижимы, и, если бы не это, я бы сказал, что ты безжалостный и безумный тиран!»

Потом это повторялось довольно часто. И уж обязательно Студент наведывался в сильные метели — он садился на задние лапы и ждал, когда его покормят. Если Теотониу задерживался или забывал о нем, волк начинал выть, однако стараясь издавать звуки помелодичней.

И Теотониу выносил ему, что было под рукой: кроликов, если они попадались в силки; не было кроликов — плошку молока; кончалось молоко — ломоть кукурузного хлеба. Он ни разу не позволил этому нищему уйти без подаяния. А Студент настолько привык к милостыне, что, если Теотониу не показывался, подходил к самому дому и царапался в дверь. Короада чуяла его и начинала в страхе скакать. Часто он приходил к источнику в Рошамбане утолить жажду, и однажды, когда валил снег, пришел вместе с волчицей. Какое-то мгновение они стояли перед опешившим Теотониу неподвижно, словно отлитые из бронзы, потом Студент положил лапу на плечо волчице, как бы говоря: «Прости, старик, но это моя подруга. Смотри, она такая же голодная, как и я. Нет ли у тебя для нас хоть крошечки».

Теотониу его понял, и некоторое время, пока продолжалась непогода, ему пришлось кормить еще двух едоков. Хуже было то, что волки стали таскать скот. Пастухи не знали, куда деваться от этих сильных зверей, нападавших на стадо среди бела дня. В одном из них все узнали волка, которого вскормил дядюшка Теотониу, — он ничего не боялся.