Когда Волга текла кровью

Солнце уже было высоко в небе. Я был на наблюдательном пункте над КП, где я все чаще проводил время. Я предпочитал выглядывать в правое окно. Это было лучшим местом, откуда было видно основное поле боя. Удары «штукас» начинались рано утром. Вылеты шли волна за волной. Белые облачка, пляшущие вокруг атакующих машин, показывали, что зенитные пушки на другом берегу Волги не спали. Я был так поглощен наблюдением, что не обратил внимание на залпы противника в нашу сторону от хлебозавода. Когда Павеллек и Вильман крикнули мне: «Внимание, герр лейтенант! Органы!» — было уже поздно. Я слышал рев ракет, и сразу же — треск, осколки кирпичей из печной трубы барабанили мне по шлему. Куски печного кирпича ударили мне в плечо, руку и ногу, бросив меня на пол. Глухая тишина. Я ослеп от дыма и пыли. Когда я поднялся, то понял, что пострадал не сильно. Поднялась крышка люка, ведущего в командный пункт. Я слышал, как мой компанитруппфюрер восклицает в полном ошеломлении: «Мать господня, вот повезло! С вами все в порядке, герр лейтенант?» Он подошел ко мне и внимательно меня оглядел: «Герр лейтенант, не носи вы «тазика», вас бы уже не было».

Я только кивнул и осмотрел себя. Левое плечо болит, разбиты два пальца на левой руке, и распухает большой палец на правой ноге. Мой стальной шлем, который солдаты звали «тазик» или «дурацкий колпак», снова показал себя с лучшей стороны.

Что вызвало весь это хаос и неразбериху? Я обошел печь и вышел в более просторную часть комнаты. Дым постепенно улегся. Передо мной из песка, покрывающего крышу погреба, торчал примерно 40-см остаток ракеты. Она влетела прямо через переднее окно и, ударившись об пол, взорвалась. Сила взрыва разнесла левый передний угол, теперь оттуда открывался вид наружу. Если бы между мной и взрывом не было печи... выжил бы я под потоком осколков тонкостенного снаряда?

Павеллек и Вильман мгновенно укрылись в погребе; люк захлопнуло воздушной волной, и они оба сорвались с лестницы. Я мог только согласиться с Юшко — нам снова невообразимо повезло.

—    Юшко, продолжай наблюдение, я схожу к медику.

Наш медик, унтер-офицер Пауль, перевязал мне пальцы. Йод щипал, но заработать воспаление — гораздо хуже. Плечо болело, но им можно было двигать. Большой палец распух и посинел. Я был рад, что легко отделался. Пауль протянул мне кружку с дозой шнапса:

—    Вот, герр лейтенант, выпейте. Будет легче.

Хотя обычно я не люблю этот горючий напиток, я

выпил его и передернулся.

—    Спасибо, Пауль, так лучше.

—    Герр лейтенант, не показаться ли вам батальонному врачу?

—    Нет, Пауль, не нужно. Пара царапин заживет быстро.

Чтобы отвлечься, я сел и написал ответ жене и рассказал, как у меня дела. Естественно, я составил его в таких выражениях, чтобы не беспокоить ни ее, ни семью.

Под самый вечер приехал гауптфельдфебель и поздравил меня с таким везением. Михель также забрал суточную сводку в батальон. Павеллек доложил, что в группах все в порядке. Вечером я остался на командном пункте и постарался лечь пораньше. Ждать у моря погоды не было никакого желания.

15 октября 1942 г.

—    Проснитесь, герр лейтенант! — будил меня Павеллек.

Я мгновенно поднялся.

—    В чем дело, Юшко?

—    Иван послал разведгруппу на наш правый фланг. Сейчас все снова в порядке. Унтер-офицер Роттер взял русского пленного. Он снаружи. Я уже его допросил. Иван сказал, что он был с сержантом и шестью солдатами. Один был ранен. Все убежали, кроме пленного. Их заданием было украсть одного из нас.

—    Приведи его.

Павеллек привел русского. Это был молодой человек, который безбоязненно глазел на меня. На гимнастерке у него был знак. Я спросил его, за что он. Он ответил, что он комсомолец. Я оказался в странном положении: этот солдат принадлежал к молодежной организации «красного царя». А я добрых пять лет провел в Гитлерюгенд.

—    Юшко, отведи его на командный пункт батальона.

—    Так точно, герр лейтенант, на командный пункт батальона.    •

О сне не могло быть и речи. Так что я побрился и умылся. Кто знает, когда получится сделать это в следующий раз.

По часам выходило, что до рассвета еще три часа. До того еще может что-нибудь случиться, но вряд ли — мы предупреждены разведгруппой, и Иван об этом знает.

Я написал, что сегодня 15-е или 16-е? Должно быть 15 октября. Стоя на посту каждый день, почти теряешь чувство времени, и приходится проверять, какое сегодня число и то, понедельник сегодня или вторник. Для тех, кто находится на передовой, однако, важнее выполнить задание; знать, какое сегодня число, для этого не нужно.

17 октября 1942 г.

Кажется, что-то будет. Вчера и позавчера — то есть 15 и 16 октября — Люфтваффе видели здесь оживленное движение. Погода благоприятствует, солнце светит весь день. Командование армии просто должно было это использовать.

Мне приказали прийти в 17.00 на командный пункт батальона.

Дни становятся короче. Утром светает в 9.00 и темнеет в 16.00.