Когда возвращается радуга. Книга 1

Запнулся, позабыв слова традиционного приветствия. В иное время ему такое не простилось бы, но сейчас Главный Евнух лишь отмахнулся.

— Короче, бестолковейший отрок! Кто тебя послал?

— Велено передать, что Величайший из величайших ждёт тебя после заседания Дивана, о Махмуд-бек-ага, сразу же после того, как разойдутся визири. Нурислан-бей, его учёный секретарь, просил сказать от себя лично, чтобы ты поторопился, потому что через час после этого ожидается приезд франс…ц… франн… — Мальчик зажмурился, помотал головой, отчаявшись выговорить трудное слово. Нашёлся: — …Послов из Франкии, с которыми у Повелителя важные переговоры, поэтому тебе никак нельзя задерживаться. Нурислан-бей очень советовал не испытывать терпение Повелителя.

Махмуд-бек в который раз за это позднее утро приложил руку к сердцу, ощущая неприятное жжение под грудиной. Взгляд его невольно устремился за край особняка, где, в отдалённом углу высокого забора таилась крошечная, вроде бы заброшенная, дверка. Мало кто знал, что открывалась она в широкую наклонную трубу, по которой, щедро политой маслом, прямо в глубокие воды Босфора отправлялось ещё живое тело очередной провинившейся одалиски. Неожиданно для себя он представил, как двое мускулистых арапов запихивают в мешок связанную по рукам и ногам, извивающуюся и мычащую сквозь запихнутую в рот тряпку женщину, как скрывается в кожаном жерле знакомая рыжая грива, перевитая нитями жемчуга…

Всё зло от женщин.

Как бы не взрастил он, на свою голову, не Повелительницу, а Лилит, что погубит его и себя…

Однако прочь дурные мысли. Это всего лишь неудачный день. Его надо просто пережить.

— Не говорил ли почтенный Нурислан-бей, в каком настроении сегодня Повелитель? — обратился он к мальчику. Всегда, прежде чем идти на подобные встречи, он предпочитал узнавать, не штормит ли над морем Высочайшего благополучия духа. Бывало, что даже очередная непогода в Стамбуле вызывала ломоту в застуженных однажды на зимовке суставах Хромца, отзываясь весьма весомыми громами и молниями, летящими в его подданных.

— Великий Султан нынче, как и обычно, подобен солнцу, радующему мир. Он в добром здравии, полон сил и здоровья, да продлятся его дни ещё тысячу лет, — заученно отбарабанил посыльный. — Изволил дважды пошутить и почти ни на кого не сердился.

Украдкой капа-агасы сложил пальцы левой руки в благодарном жесте Судьбе. Ну… глядишь, не за тем же самым зовёт, что и валиде. Глядишь… обойдётся.

* * *

Нуха-ханум заметно нервничала. И эта её нервозность невольно передавалась всем — и простым служанкам, на которых так и сыпались пинки и затрещины, и наставницам-«курицам», из чьих подопечных предстояло выбрать «подарки»… Злыдню лихорадило. Все вокруг понимали, что поручение ей дано ответственное, политически важное, и ничего удивительного, что уважаемая Нуха пребывает с небольшом расстройстве чувств. Но никому и в голову не приходило, что в первую очередь она бесилась из-за Кекем.

За остальных одалисок Нуха была спокойна. Как-никак, их выберут из достойнейших, прошедших испытания. Но эта, эта…

Пользуясь тем, что наставницы из-за её косноязычия не любили вести с ней долгие беседы, Кекем училась, спустя рукава, больше уделяя внимание чтению и рукоделью, а уроками любовной страсти откровенно пренебрегала. Да никто, собственно, и не думал всерьёз предложить ей однажды остаться на смотрины; в дни посещения Великим их уголка гарема рыжую заику поспешно выпихивали в сад с младшими девочками, чтобы не путалась под ногами у настоящих красавиц, достойных получить каплю внимания от Солнцеликого. Кто же знал, что она потребуется сегодня! Она, видите ли, подходит под запросы франков!

Началось с того, что полчаса назад капа-агасы вызвал к себе главную смотрительницу гарема и объявил волю Великого султана.

Распоряжение не являлось из ряда вон выходящим, всего-то отправить нынче вечером пятерых девушек во франкское посольство. Формально — скрасить послам скучный вечер танцами, пением и декламацией, на самом же деле — в качестве «подарков». Да, девушек отправляли к неверным, но к послам самого Его Величества Генриха, с которыми Повелитель Османской Империи, да продлятся дни его вечно, беседует уже вторую неделю, но никак не придёт к соглашению по важному вопросу. А потому, гяуры они там или правоверные — это Важные Гости, и надо рассыпаться перед ними в прах, но устроить отдых и развлечение после тяжких трудов. Завтра обсуждается судьба нескольких стратегически важных крепостей, и Повелитель желает, чтобы ночь перед этим важным событием послы провели с приятностью, увозя с собой в далёкую и прекрасную Франкию незабываемые воспоминания.

«Незабываемые, ты поняла, Нуха-ханум?» — подчеркнул Махмуд-бек, многозначительно сдвинув брови и воздевая к небесам указательный перст.

А потому — девушек желательно отобрать поискуснее.