Когда возвращается радуга. Книга 2

Наверное, почтенный лекарь Серхат ибн Селим, был поначалу не слишком доволен вмешательством в свою работу; однако от эликсиров и мазей из кладовых «самого» Аслан-бея не отказался. Да и вдова с каждой очередной партией лекарств передавала извинения за то, что, дескать, отрывает его от забот, но во имя светлой памяти покойного супруга просила принять сии скромные дары.

А нянюшка Мэг, ничуть не устав после дневной беготни, загорелась идеей подобрать «спящей красавице» что-нибудь попроще из вещей своей голубки, да принялась разбирать сундуки. Не ходить же бедняге-француженке в тех обносках, в которых её выловили! Возможно, когда-то это бесформенное нечто, что сейчас просушивалось рядом с жаровенкой, могло сойти за вполне приличное платье; но, изодранное в клочья, уже никак не годилось для того, чтобы его носила богатая дама. А что женщина не из простого сословья – догадаться не составляло труда, по одному взгляду на маленькие белые ручки, явно не знавшие грязной работы, шёлковому чулку, единственному, оставшемуся на ножке – второй утонул вместе с обувью… А в какой превосходный камзольчик был наряжен мальчик! Башмачки-то он тоже потерял, но рубашка на нём была тонкая, батистовая, с вышивкой и кружевным воротником, пуговки позолоченные, штанишки бархатные… К счастью, досталось ему во время шторма куда меньше, чем матери: должно быть, именно её заботливые руки обвязали его поверх одежды поясом из широких пластин пробки, да и в воде малыш не цеплялся за доску, как все прочие, а был уложен, как на плотик, на вышибленную створку от двери,

Ирис разбирала сухие травы в нескольких холщовых мешочках и, устав за день, погрузилась в свои думы, а потому не сразу поняла, чем так расстроена её нянюшка. А та, перерыв основательно рундук, побледнела, и села растерянно прямо на крышку.

– Ох, голубка…

Нерешительно глянула на названую дочку.

– Да не перепрятала ли ты свой ларчик с добром? С подарками нашего эфенди? Что-то я его не вижу.

Девушка переменилась в лице и опустила глаза.

– На что он мне сейчас, няня? Ты же знаешь, я в трауре. Мне украшения носить не полагается.

– Однако же…

– Не ищи, – решительно прервала её Ирис. Лучше сказать всё сразу, чем вызывать ненужные подозрения. Ещё, чего доброго, Мэг начнёт грешить на объявившегося Назарку… – Не найдёшь. Я ими откупилась.

– Да как же это!

Ничего не понимая, Мэгги вытаращила глаза. Ирис вздохнула.

– А вот так…

Аккуратно затянула шнурком горловину мешочка с валерианой.

– Очень сильный был ветер, Мэг. Очень страшный. Их корабль, – кивнула на койку со спасёнными, – у меня на глазах столкнулся с нашим. Я видела, как рвались паруса, как ломались мачты… Страшно, – повторила, глянув виновато. – А эфенди писал, что с любым Ветром можно договориться. Проявить уважение, угадать имя и предложить подарок. Они очень любят драгоценности.

Няня молитвенно свела ладони.

Она даже не усомнилась в словах названной дочери. И оттого, что безоговорочно верила, и оттого, что сама нынче слышала, как моряки во время намаза в очередной раз благодарили Аллаха за неслыханное чудо: дескать, шторм закончился внезапно, как по мановению руки; а ведь обычно в этих широтах он затягивается на неделю. К тому же, за три года жития в доме мудреца и чудесника Мэг навидалась всякого.

И кто же ещё мог догадаться спасти их всех, как не её девочка, набравшаяся мудрости от своего эфенди!

– Ах, жалость-то какая, – только и промолвила, покачав головой. – А какие подарки были… Я-то помню, как ты всё ворковала над ними, как дитя над игрушками. Вот, например, стрекоза с зелёными крылышками, ведь до чего хороша была…

– Хватит, няня!

Ирис сердито отвернулась. Сморгнула слезу.

– Оттого, наверное, у меня и получилось, – сказала, уняв дрожь в голосе. – Ветер – он мудрый, как эфенди. Распознал, что любимое отдаю.

Прикусила губу. Тряхнула рыжими кудрями.

– Всё, матушка Мэг, не будем об этом. И смотри, чтоб никому ни словечка! Сама знаешь, женщинам нельзя магичить. Мало ли что подумают!

– Молчу-молчу!

Мэгги торопливо перекрестилась, украдкой по привычке оглянувшись, и, всё ещё покачивая головой и сокрушённо бормоча слова сожаления, вернулась к своему занятию.

Ей удалось подобрать несколько кафтанов для незнакомки, а из одного, отороченного мехом, она надумала выкроить наряд для мальчика. Здесь, в море, солнце пока жаркое, но с каждым днём, по мере приближения к берегам Франкии, оно всё меньше греет, надо бы потом пересмотреть и сундук с тёплой одеждой…

Незадолго до вечерней трапезы, когда Али ловко разгружал принесённый с кухни поднос на низкий столик, заглянул уставший донельзя Огюст Бомарше. Глянул на ширму, прикрывающую спящих, устало опустился на подушки для сиденья.

– Али, это, конечно, не по правилам обеденного этикета, но налей мне сперва шербета. Благодарю.

Осушил внушительную пиалу, перевёл дух.

– В горле пересохло… Я ненадолго, крестница. Хотел справиться о том, как там наши гости. Похоже, они угодили в переделку, и если бы не это крушение – неизвестно, что ждало бы их дальше. Невольничий рынок, не иначе…

Ирис с Мэг ахнули в один голос.