Когда возвращается радуга. Книга 3

— Ты — меня не подпускаешь? Меня? Единственного, кто у тебя остался из кровников? Дитя, так ведь у тебя больше нет никого родного на белом свете… Постой, а откуда ты знаешь, кто я? Кто тебе сказал?

— Стой, где стоишь, Бран О’Ши, и не трать силы, — сурово ответила Ирис. — Мне безразлично, кто ты и зачем сюда пришёл. Я всё про тебя знаю. Ты проклял мою мать и отрёкся от неё. Ты едва не убил Мэг. Ты… — У неё едва не сорвался голос. — … погубил мой сад… Жадный и злобный старик! Убирайся. Нам не о чем разговаривать.

Она и впрямь больше не желала тратить на него время. Всё, что ей хотелось — высказать в лицо своё презрение тому, кто когда-то оттолкнул несчастную Эйлин О’Рейли. Забери он её с собой, привези на родину — и, как знать, может, мать до сих пор жила бы счастливо, там, на Изумрудном острове, среди своих, и не только людей…

Но в глазах старика сквозило безумие. А такому вряд ли что докажешь. Взывать к здравому смыслу и увещевать бесполезно, выслушивать, зачем он тратит время на её поиски — ни к чему, потому что она палец о палец не ударит для помощи ему, едва не сгубившему Мэгги.

— Откуда ты знаешь… — словно не слыша, забормотал старик. И спохватился. — Ты нужна мне! Не хватает лишь магии феи, чтобы… Девчонка! Не смей мне дерзить!

Спохватившись, он потряс посохом.

И разогнул согбенную спину.

Одеяние его засверкало ослепительной белизной. Голову оплёл венок из дубовых листьев. Вокруг посоха, вонзившегося остриём в булыжную мостовую, обвился и пустил почки побег плюща.

Помолодевший лет на сорок, друид сверкнул грозными чёрными очами.

— Ты должна пойти со мной. Как старший рода, как единственный кровник, приказываю тебе. Повинуйся!

Внутри Ирис глухо заворочалась ранее неизведанная злоба. Усилием воли она заставила её замолчать. Эфенди не разрешал ей… А она лишь вчера перечитывала последнее наставление и хорошо помнит его заветы.

Поэтому лишь отмахнулась от сотни жадных щупалец, не различимых человеческим глазом, но ей-то прекрасно видимых! Отростков древней магии, пытавшихся присосаться к её защитному кокону, но лишь бессильно соскальзывающих, как ужи со стеклянной поверхности.

— У тебя нет власти надо мной, старик.

Должно быть, по замыслу О’Ши она должна была почувствовать себя и впрямь девчонкой без роду-племени, которой оказывают благодеяние, протягивая руку помощи… Но словно целая жизнь, не дожитая прекрасной Эйлин, похищенной по воле друида-фанатика и лишённой судьбы, воли и родины, легла ей на плечи. Не дрогнув, она продолжала, глядя в упор, и с затаённым злорадством отмечая, как раскрываются от изумления чёрные глаза, тускнеют, взгляд их теряет силу…

— Ты сам отлучил мою мать от рода, и ни на ней, ни на мне не осталось родовой метки, а потому — приказывать глупо. Ты мне никто.

Каждое её слово, спокойное, взвешенное, прибивало старика будто камнем. И вскоре стало понятно, что вспышка магии не сдёрнула с него покров дряхлости, а лишь поддерживала иллюзию молодости, которая сползала теперь клочок за клочком.

— …Госпожа!

Слева от Ирис выросла чёрная тень. Али, как и полагается, занял свой пост, каким-то чутьём распознав, что ей требуется помощь.

— Дед!

Она не заметила, откуда он взялся, рослый молодой человек, стремительно выдернувший из мостовой посох, от которого уже летели во все стороны огненные искры, и перехватив руку старика, заломил тому за спину.

— Дед, прекращай!

Несмотря на драматизм сцены, голос его звучал спокойно.

— Я же просил — без меня ничего не предпринимать!

— Я её нашёл, а она посмела… Уйди, мальчишка! Она должна поехать с нами!

— Что ты несёшь? Успокойся!

Не сдержавшись, молодой человек рыкнул, и на какой-то миг Ирис и Али показалось, что он обрастает бурой медвежьей шерстью. Мгновенье — и всё пропало. Скорее всего, молодой маг успел обуздать оборот и взять себя в руки.

— Уговори её! — бессильно пыхтел старик, пытаясь вырваться из железных… похоже — медвежьих объятий внука.

— И не подумаю. Судя по тому, что я успел расслышать — мы не имеем на это никаких прав. Пойдём. Ты всё испортил сам.

— Нет! Я не…

Вздохнув, юноша ласково обнял деда за шею — и тот вдруг обмяк, словно из него разом вышибли дух. Внук осторожно подхватил его подмышки. Глянул на остолбеневшую рыжую фею…

— Простите нас, ради наших и своих богов. Клянусь, я не хотел этого. Мы уедем. Простите, если можете.

Закинул безвольную руку старика себе за шею — и повлёк прочь, подбадривая и заставляя передвигать еле шевелящиеся ноги…

— Почти обездвижил, — негромко сказал Али и подставил задрожавшей от пережитого хозяйке локоть, опереться. — Точки Ци, Ю и Фань… Хорошее владение. Ты в порядке, госпожа?

— Д-да… — с запинкой ответила Ирис. Но защиту снимать не торопилась.

А ведь он и впрямь безумен, этот старик. И твердил, что он единственный родственник, словно напрочь забыл о внуке… Или юноша — приёмный? Нет, слишком много было в нём сходства со старым О’Ши…

— Проводи меня до ворот, Али.

И добавила, глядя вслед уходящим: