Когда возвращается радуга. Книга 3

— Да погоди! — отстранился от трясшего за плечи Пьера, — погоди…

Зажмурился, поморгал.

Уставился в чашу с водой, с усердием, со страстным желанием увидеть снова…

Ничего.

Но заломило в висках, и отчего-то дрожь в руках усилилась, а свет от свечей, и без того тусклый, вдруг стал меркнуть… Потом в пальцы ткнулось что-то твёрдое, на ощупь — дерево… и стало легче.

Распятье. Невеликое, с ладонь величиной — такое здесь вешали на стены. Но исходила от него немеренная Сила. Что сразу привела в чувство неофита, испытавшего первое в жизни магическое истощение.

— Погодь, друг, — сказал он растеряно Пьеру. — Мне, кажись, того… дух надо перевести. Сам не пойму, как это вышло.

Нашёл в себе силы вернуть кипарисовый крест и покачать головой.

— Прости. Я и увидел-то её мельком. Только лицо, а где она — ничего не успел разглядеть.

Пьер разочарованно отшатнулся.

Но тотчас в глазах мелькнула сумасшедшая радость

— Живая! Ведь живая, да? Скажи только!

— Да вроде бы… Точно! — с уверенностью кивнул Назар. — Только и впрямь худа. И серая прям какая-то. То ли темно вокруг, то ли бледная… Прости, не разглядел.

Он опять схватился за голову.

Пьер кинул на него тоскливый взгляд. С трудом заставил себя сказать:

— Ничего. Главное — получилось. А что един раз удалось — повторить можно. Ты пока отдохни, брат, а потом, как силы вернутся, попробуешь ещё, да?

— Попробую! — твёрдо сказал Назар. — Я, кажись, запомнил кое-что. Вдругорядь легче пойдёт.

***

Просторный, заставленный шкафами с книгами, кабинет Председателя трибунала Инквизиции ничем не выдавал страшного титула своего хозяина. Мягко, даже как-то трепетно танцевали в камине языки пламени, бросая отблески на лица двоих, устроившихся напротив в удобных креслах, на отполированную солнцем и временем лозу, оплетающую массивную бутыль, на тёмное стекло; играли в бокалах, на треть наполненных душистым терпковатым вином, в бусинах чёток в руках гостя и на нагрудном кресте хозяина…

— Сама мысль свести слышащего и видящего не нова, брат. Но, насколько мне известно, полноценного обмена дарами ещё не наблюдалось. И всё же ты решился на очередной эксперимент?

Могучие плечи собеседника затряслись от добродушного смеха.

— Полно, брат, какой эксперимент? Желание подтолкнуть развивающийся дар одного — и помочь другому, не более. А ежели при этом два юных дарования поделятся способностями — хвала Всевышнему и провидению, что сводит людей вместе, и в местах, столь странных, как это.

— Ежели… — скептически отозвался первый, потерев щетинистый подбородок. — Но мне отчего-то слышится уверенность в твоём голосе, брат Тук. Словно ты отгораживаешься этим словом из одного опасения сглазить.

— Полно, брат Дитрих, я не суеверен. Просто допускаю определённый процент неудач в каждом опыте.

— Но этот ты заранее видишь успешным?

Брат Тук кивнул. С удовольствием пригубил старого Эстрейского, растёр на языке, насладился букетом…

— Есть у меня кое-какие мыслишки по этому поводу. Иной раз излишнее усердие не идёт на пользу, брат мой. Хотя, возможно, это всего лишь мои досужие домыслы… — Отставил бокал. — Но вот тебе факты: в предыдущих попытках обмена или возможного дележа способностей для проведения ритуалов приглашались весьма одарённые слышащие и видящие, так?

— Разумеется. — Дитрих настороженно кивнул.

— А почему?

— Ты не хуже моего знаешь причину. Даже в самых успешных попытках удавалось перенести от одного к другому лишь часть чуждой магии, какую-то кроху. И потому де-факто считается, что чем больше целое, тем большую долю от него удастся передать.

Брат Тук наставительно приподнял палец.

— Вот оно. Вы брали лучших и развитых. А разве не учит нас Фома Аквинский, что Дар подобен древу? Он проклёвывается медленно, неохотно, протягивает, подобно плющу или винограду, усики в поисках опоры… оттого-то мы и видим его первые проблески. А уж потом…

— Да-да, помню. Вырастает в крепкое несокрушимое древо. И что же?

— Иначе говоря — набирает силу и мощь, но теряет гибкость. Потянуться к чему-то уже не может. Вот я и решил: сведу-ка я вместе двух таких… плющей, двух отроков. То, что один чуть старше, неважно — разумом, как я убедился, он так же юн и чист, как и Назар. Подтолкну их к тому, чтобы потрудились вместе. Один — жаждет отыскать невесту, другой, добрый и сострадательный, не менее сильно пожелает ему помочь, я не сомневаюсь. К тому же, юноши весьма схожи по душевным качествам и неизбежно подружатся, а настоящая дружба творит чудеса, ты сам это помнишь, брат Дитрих.

Улыбка, озарившая лик сухопарого инквизитора, была мимолётна, но подтвердила: да, помнит.

— Уверен? — только и спросил он.

— А чем мы, собственно, рискуем? Не получится — каждый останется при своём Даре, безусловно, полезном. Получится — что ж, весьма вероятно, что у нас будет два уникальных мага. А попутно, я надеюсь, они всё же приведут нас к убежищу Чёрного.

— Думаешь, он караулит эту Мари?