Когда всё взрывается (ЛП)

— Как ты жестока! — воскликнул Адриан, драматично прижав ладонь к груди. — Будто это похоже на меня — доводить тебя до исступления, — он покачал головой, состроил задумчивую мину, а потом подмигнул ей. — Предлагаю поцелуй за половину того, что у меня осталось от гофра. Что скажешь?

— Кажется мне честной сделкой, — со смехом ответила Маринетт и протянула к Адриану руку, чтобы медленно провести по его щеке костяшками пальцев.

Адриан положил остатки гофра на край скамейки, накрыв их бумажной салфеткой, и наклонился к Маринетт. Осторожно провел пальцами по ее волосам, играя с темными прядями, касающимися ее плеч и создающими очаровательный контраст с бледностью ее кожи. Он наклонился еще немного, оставив легкий поцелуй на ее предплечье, а потом выпрямился, чтобы едва коснуться губами скулы, прежде чем захватить ее губы.

Их поцелуй был сладким — с привкусом клубники и шоколада, которые еще остались на их языках, переплетающихся в идеальной гармонии. Они оторвались друг от друга, только когда легкие взмолились о пощаде, отчаянно требуя воздуха. Маринетт скользнула пальцами по затылку Адриана и, как только они восстановили дыхание, притянула его к себе, чтобы поцеловать снова — еще и еще. Положив ладони на ее талию, Адриан с удовольствием жарко отвечал на ее поцелуи.

Только двадцать минут спустя они вдруг вспомнили о несчастном кусочке гофра, позабытом на краю скамейки. Они поделили его пополам и, отведав свою часть, спокойно возобновили прогулку до тех пор, когда Адриан проводил Маринетт до дома.

Половина дня прошла с невероятной скоростью, и ни тот, ни другой не имели желания расставаться, но настало время закачивать свидание. Они обменялись еще несколькими сладкими поцелуями и нежными словами, пока ждали шофера Адриана. Когда машина появилась, они расстались не без грусти, но и с удовлетворением от чудесного проведенного времени.

Выполняя обещание Маринетт, на следующий день Адриан пошел к Хлое, чтобы попытаться убедить ее, что она всё выдумала насчет Маринетт и природы их отношений.

Это заняло больше времени, чем хотелось бы, поскольку Хлоя крайне неохотно соглашалась бороться с инстинктом собственницы. То, что он теперь встречается с Маринетт, она восприняла как личное предательство, будто Адриан был ее собственностью и его только что подло у нее украли.

Однако если не считать этого нервирующего впечатления, она, похоже, искренне тревожилась за него. Конечно, она не сказала этого прямо. Хлоя была для этого слишком горда.

— Ты слишком, слишком милый для твоего же собственного блага, Адриан. И потом, понимаешь, ты совершенно ничего не знаешь о людях, и это приводит в отчаяние. Для тебя было бы гораздо лучше, если бы ты встречался с людьми своего круга, — заметила Хлоя с поразительной неспособностью сделать комплимент, чтобы попутно не отпустить язвительное замечание.

Адриан сдержал вздох. Он пришел сюда не для того, чтобы спорить с Хлоей насчет бесконечной истории с социальным кругом. Вместо этого он, широко улыбнувшись, слегка наклонился к ней.

— Благодарю за беспокойство обо мне, ты настоящий друг, — ответил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Но всё хорошо, уверяю тебя.

Глаза Хлои слегка расширились от удивления, потом она тихонько фыркнула — ей хотелось сделать это презрительно, но Адриан не обманулся. Под своим толстым панцирем Хлоя была тронута признанием дружбы.

— Я не беспокоюсь, хочу тебе заметить. Просто наши отцы хорошо знают друг друга, и будет ужасно неудобно, если твое имя свяжут со скандалом. Не хватало еще, чтобы это отразилось на моей семье, — ответила она, ошеломительно быстро вернув себе самообладание.

Разговор снова перешел на Маринетт, и Адриана в который раз поразила враждебность Хлои. Он знал, что девушки никогда не были подругами, но изменение в личной жизни Адриана, похоже, вызвало у Хлои новую волну антипатии к Маринетт. Даже если она согласилась поверить Адриану в том, что за их внезапным сближением не скрывается ничего нездорового, она отказывалась верить Маринетт, заверяя, что та хочет только воспользоваться им, его богатством и привилегированным положением в мире моды.

— Ради тебя я согласна предоставить ей презумпцию невиновности, — наконец, после долгих споров уступила Хлоя. — Но если она совершит малейшую ошибку, если она ранит тебя, знай: я ей этого не спущу.

Адриан невольно вздрогнул при виде ее сверкающего взгляда и нервно провел ладонью по волосам. Вероятно, на большее нельзя было и надеяться. Но, по крайней мере, ему удалось убедить Хлою, что нет смысла пытаться раскопать темные тайны о его связи с Маринетт — и то хлеб.

Следующие дни проходили словно во сне, и даже нападения не нарушали мирные будни Адриана и Маринетт. Всего одна единственная жертва Бражника напомнила им о тяжелых обязанностях и не менее тяжелой тайне двойной жизни. В течение этих чудесных дней они могли побыть лишь влюбленными школьниками, пользующимися каждым проведенным вместе мгновением.