Когда выходит отшельник

– В пиратское море. Раз пираты, значит, море.

– Пожалуй. Пиратское море. Вы станете как Данглар? Будете играть словами? – насмешливо спросила она.

– Кто может сравниться с Дангларом, лейтенант? Просто я считаю, что море – это очень красиво.

– Потому что только что вернулись из Исландии. А наше море наверняка затянуто мглой. Итак, что будем делать? Все равно отправимся туда?

– Отправимся.

– Прекрасно.

– Вы сможете потом все подчистить?

– Само собой. Иначе я вам этого не предлагала бы.

– Мне бы еще хотелось знать, когда их положили в больницу, то есть сколько времени прошло после укуса. И узнать, как развивался процесс. Погодите-ка.

Адамберг полистал свой блокнот, в котором делал записи как придется.

– Узнать, как развивался их локсосцелизм.

– Как это пишется?

– Между “локсо” и “целизмом” – еще одно “с”, – пояснил Адамберг, показав ей страничку блокнота.

– И это?..

– Название болезни, вызываемой ядом паука-отшельника.

– Понятно. Вы хотите знать, развивался ли этот локсосцелизм в обычном темпе или как-то ненормально?

– Именно так. И брали ли у них кровь, делали ли анализы.

Фруасси отодвинулась от клавиатуры, покрутилась на стуле и сказала:

– Тут мы попадаем в открытое море. Нужно будет узнать имена врачей, которые их лечили. Это как раз нетрудно. Но дальше придется нащупывать доступ к конфиденциальной информации.

– Не получится?

– Не могу ничего обещать. Что еще искать, комиссар?

– Пока это все. Боюсь, это работа не на один день. Не торопитесь.

– При необходимости меня нисколько не затруднило бы поработать здесь завтра, в воскресенье.

Правильно, подумал Адамберг, для Фруасси комиссариат – идеальное место, где никакой псих не будет спускать воду в унитазе всякий раз, когда она откроет кран.

– Договорились, я вас поставлю в график дежурств на завтра. Спасибо, лейтенант.

– Если моя работа затянется до ночи, – сказала она менее уверенным голосом, – я могу переночевать на втором этаже, на подушках?

Наверху, около автомата с напитками, они положили на пол три толстые подушки из пеноматериала, чтобы оборудовать место для Меркаде, когда на него нападал сон.

– Не проблема. Также на дежурстве будут Гардон и Эсталер. Но мне не хочется, чтобы вы надрывались.

– Я нормально высплюсь, все будет хорошо. К тому же у меня всегда с собой есть сменная одежда.

– Все будет хорошо, – повторил Адамберг.

Меркаде. Комиссар ругал себя за то, что привлек к поиску человека, шатавшегося от усталости. Чувство вины усилилось многократно, когда он увидел серое лицо своего помощника, одной рукой подпиравшего подбородок, чтобы не падала голова, а другой, одним пальцем, тюкал по клавишам.

– Хватит, лейтенант, – сказал Адамберг, – извините меня. Идите спать.

– Нет, ничего, я вообще медлительный, – вялым голосом пробормотал Меркаде.

– Меркаде, это приказ!

Адамберг поднял лейтенанта со стула, подхватив его под руку, и повел к лестнице. Он поддерживал Меркаде во время долгого восхождения на один этаж, ступенька за ступенькой. Меркаде во весь рост рухнул на спасительные подушки. Прежде чем закрыть глаза, он поднял руку:

– Комиссар, имя хозяина – Сильвен Бодафье. С одним “ф”. Тридцать шесть лет, холост, брюнет, с залысинами. Он снял эту, как ее…

– Эту квартиру.

– …три месяца назад. Код 3492В. Переезжает с хаты на хату. Он перевозчик, частник… Сцелиапист…

– Специалист.

– …по перевозке старинной мебели и роялей – концертных, кабинетных, малых кабинетных…

– Поспите, лейтенант, прошу вас.

– Малюсеньких кабинетных… – прошептал Меркаде, засыпая.

Бодафье. Никакой не Марлло. Человек живет под вымышленным именем. В этот момент в помещение вошла Ретанкур, неся кота: он свисал с ее руки, словно старая тряпка, лапы безвольно болтались. Когда он так вытягивался, то становился размером с молодую рысь. Настало время его кормить. Адамберг прижал палец к губам.

– Ключи? – шепнул он.

– У вас в левом кармане.

– Я пошел. Фруасси останется здесь на ночь и на все воскресенье.

– Мне, наверное, надо было отогнать ее машину к дому. Чтобы сосед ничего не заподозрил.

– Если все пройдет удачно, это не понадобится.

Ретанкур с облегчением кивнула. Несмотря на то что она систематически выступала против методов работы Адамберга, его умиротворяющая невозмутимость нередко оказывала на нее благотворное воздействие. Как говорил Данглар, нужно опасаться Адамбергова тихого омута, быть настороже, чтобы он не затянул тебя в глубину вместе с ним.

Адамберг надел куртку, нащупал в кармане ключи вперемешку с тремя сигаретами Кромса, из которых почти высыпался табак. Напоследок зайти к Данглару. Тот сидел, окопавшись в своем кабинете, и пытался унять смятение, потягивая белое вино, что нисколько не мешало работе над “Книгой”.

– Я не по поводу паука, – сразу же уточнил Адамберг.

– Нет? У вас есть другие мысли, комиссар?

– Иногда появляются. Данглар, комиссар девятого округа…

– Что?

– Как его зовут, какой у него характер, что происходит на службе?

– Это не имеет отношения к Loxosceles rufescens?

– Я же вам сказал.

– Эрве Декартье, примерно пятьдесят восемь лет.