Когда взрослеют сыновья

Я злилась, и ее слезы вовсе не вызывали во мне сочувствия. «Ты одна можешь меня понять, ведь ты моя самая близкая подруга. Любовь, оказывается, не радость, а боль. И он тоже мучается, он ждет меня сейчас. Сахрат, я боюсь идти одна. Пойдем со мной». — «Не надо, не ходи», — говорю я, втайне надеясь, что если он опять прождет напрасно, то обидится и разлюбит. «Нет, это сильнее меня, — отвечает Зулейха. — Если я его сейчас не увижу, то, кажется, умру. — И она потянула меня за рукав. — Пока буду с ним разговаривать, ты постой где-нибудь поблизости, чтобы я только знала, что не одна. Ведь страшно остаться с мужчиной ночью наедине, правда?» — «У него есть невеста», — говорю я, желая сделать ей больно. «Знаю, знаю!.. — стонет Зулейха, — но что же делать, если я не могу жить без него? Он не любит свою невесту, он любит меня! А какие письма мне пишет! Как поэт, как настоящий поэт! Я тебе как-нибудь их прочту». Если бы она знала, что я и так читаю каждое письмо! Одно я даже украла и держала у себя в надежде, что оно мне зачем-то пригодится.

«Будь что будет! — И Зулейха дрожа схватила меня за руку. — Идем!»

У скалы Куропаток Зулейха повернулась ко мне: «Постой здесь, рядом, Сахрат, прошу тебя! Я недолго!» Под ярким светом луны ее удаляющаяся фигура показалась мне таинственной как в сказке. Я тихо пошла следом. Раздражение во мне все росло, боль в сердце становилась все сильнее. Теперь я думаю, что если человек однажды ступил на путь зла, то он пойдет от подлости к подлости все дальше и дальше… И вот я заметила у скалы тень Мухтара. Он курил кальян. Увидев Зулейху, он бросил курить и быстро пошел ей навстречу. Я замерла, прислушиваясь. «Спасибо, жаворонок! Что ты сделала со мной, сам себя не узнаю…»

Женщина беспомощно посмотрела на меня, я опустила глаза: теперь она не вызывала у меня сочувствия.

— Мухтар плакал, я слышала; я видела их тени, стоявшие близко друг к другу. Зулейха опустила голову. «Скажи что-нибудь, почему ты молчишь?» Она долго не отвечала; наверное, тоже плакала… Разве я тогда понимала, что значат слезы любви?.. А потом услышала голос Зулейхи: «Долго боролась с собой, но не смогла победить свое чувство к тебе и пришла…» — «Зачем бороться? У меня нет жены, детей. Я люблю тебя, ты — меня. Давай поженимся!» — «А как же твоя невеста?» — «Не надо об этом, прошу… Подойди поближе, не бойся. Клянусь здесь, под этой скалой, даю твердое мужское слово, что не женюсь ни на ком, кроме тебя, хоть голову мне руби. Или ты, или никто, милая моя, самая добрая, самая красивая! Лишь бы ты любила, лишь бы ты не отказалась от меня». Каких только прекрасных слов он ей не шептал! Эти слова точно резали меня на куски острым кинжалом. Ведь никто и никогда не говорил мне такого, никто никогда не плакал из-за меня. «Ответь же мне, Зулейха!» — «Любимый, — сказала она, — клянусь ясным звездным небом, луной, которая светит нам, клянусь этой священной скалой: или ты, или смерть! Никогда не полюблю другого и каждый вечер буду приходить сюда в этот час!» — «О аллах, за что мне такое счастье? Разве я знал бы радость и боль любви, слезы, бессонницу; разве испытал бы что-либо подобное? Я в вечном долгу перед тобой, ты разбудила мою душу, превратила мое сердце в пылающий цветок. Я теперь твой раб. Погубить или осчастливить меня — в твоей воле». — «Не говори так, я не смогу уйти», — прошептала она. А он продолжал: «Человек, который не интересовался никогда ничем, кроме своей машины, дорог и железных деталей, стал читать стихи Махмуда и Чанка и перечитывать их по десять, по двадцать раз. Это ли не чудо? Знаешь, мне понятны эти стихи. В них сказано о нашей любви. Они поют о тебе, любимая. Послушай:

Может, в разгаре любви и тревог
Кистью художника ты создана,
И пожелал очарованный бог.
Чтобы ты к людям сошла с полотна».

«Не надо. Мне пора уже идти, вдруг заметят, что меня нет». — «До свидания, мой жаворонок, до завтра…»

На обратном пути Зулейха была весела. Она подробно рассказала мне о своем разговоре, не подозревая, что я подслушивала. Зулейха говорила о клятвах, которые они дали друг другу, и все твердила, что лучше Мухтара нет на свете. У дверей она доверчиво сказала: «Ты одна знаешь все, только ты да еще небо, горы, звезды, луна и скала Куропаток!» И тут мне пришла в голову мысль: надо сделать так, чтобы ее тайну узнал весь аул, и в первую очередь — мать Мухтара. Зулейха уснула, а я начала детально продумывать свой замысел. Потом написала анонимное письмо невесте Мухтара, вложила в него то, которое прятала у себя, и стала думать, как отправить. Ведь я не могла днем отлучиться с фермы, тогда я бы выдала себя. Вечерами тоже не уйти — Зулейха неразлучна со мной…

— Подождите, Сахрат, — не выдержав, я остановила рассказчицу, — откуда у вас было столько зла на Зулейху? Ведь она не разбивала вашего счастья, не уводила вашего жениха, мужа…