Когда забудешь, позвони

На работу, как обычно, Василиса заявилась первой — монастырская привычка подниматься чуть свет. Кроме того, ей нравились эти ранние утренние часы: тихо, чисто, спокойно. Ни грохота посуды, ни криков поварих, ни бесконечных объедков. Открыла ключом дверь служебного входа, вошла в узкий коридор. Еще одна дверь — и оказалась в крошечной комнатенке, бывшей подсобке. Директор кафе решил проявить заботу о мелкой сошке и выделил им этот закуток. Васса достала из обшарпанного пенала рабочий халат, клеенчатый фартук, разбитые туфли и не спеша переоделась. Как хорошо, что Михал Семеныч доверил ей ключ, к тому же и доплата за уборку очень кстати.

С улицы послышался странный гул и непонятные лязгающие звуки. Она выглянула в окно и — не поверила своим глазам. Что это?!

По улице шли танки. Настоящие, с длинными толстыми стволами, наглыми сигарами, торчащими из башенных щелей, с безобразными гусеницами, тяжело ползущими по вымытому летним ночным дождиком асфальту. Невпопад подумалось: «Жалко асфальт. Разобьют». Вторая мысль по глупости немногим уступала первой: «А баба Люся только что двор вымела. И улицу». И только третья отличилась здравым смыслом: «Слава богу, Ларисы со Стаськой нет в Москве». Но поверить в реальность было невозможно. Она ущипнула себя за нос — больно, значит — не сон. А танки шли — не один и не два. Гораздо больше. «Да что же это, Господи?! Может, на нас напали? Опять — без объявления войны?» Выскочила в зал, к маленькому настенному приемнику. Включила. Из небольшой коробки полилась спокойная мелодия. Ничего не понять. Бред какой-то! Опять прилипла к окну. Танки прошли, гул и звяканье уступили место беззаботному чириканью птиц. За окнами кафе — привычная картина. Важняком расхаживают голуби, воровато «стреляют» халявные крошки воробьи, чуть поодаль топчется пара ворон. Место здесь зеленое, не загаженное выхлопными газами, сытое — отрада пернатых. Заоконная жизнь шла своим чередом, и танки, бредовой колонной пролязгавшие мимо, не смогли нарушить ее естественный ход. Она налила в ведро воды, деловито намотала тряпку на швабру и занялась привычным делом.

— Васса! — В дверях застыла столбом испуганная повариха.

— Доброе утро, Марья Иванна!

— Какое, к черту, «доброе»?! Танки в Москве! — Пожилая женщина тяжело опустилась на стул, держась рукой за сердце. — Что творится, скажи?

— Не знаю, — честно призналась Васса.

— Ты видела?

— Да.

— Что творится-то, Господи? — повторила вконец растерявшаяся.

— Может, учения?

— В Москве?! Я в метро сейчас ехала. Все, как обычно, народ — ни сном ни духом, все спокойны. А тут подхожу к работе — батюшки, танки! Да что ж они, ироды, удумали опять?! Радио слыхала?

— Да.

— И что?

— Музыка.

— Не приведи Бог — война. — Повариха перекрестилась. — Спаси и сохрани, Господи!

Танки танками, а голодные желудки утренних посетителей требовали свое: чаю, кофе, бутербродов, салатов и прочих маленьких радостей жизни, помогающих выжить трудовому народу. Опять пошла потоком грязная посуда, полилась из крана вода, закипели котлы на плите.

Позже все прояснилось. В директорском кабинете, куда они набились растерянной кучкой, на черно-белом экране вещал Ковеленов. Стыдливо бегающие глаза и механический голос сообщили о создании в стране ГКЧП и введении в Москве чрезвычайного положения. Чвакающая аббревиатура навязчиво лезла в уши, перекрывая доступ к сознанию. Допустим, Горбачев заболел, а при чем здесь танки? Потом на экране появилась пятерка неуверенных людей, у одного из них предательски тряслись руки. «Облом! — подумала Васса. — Есть большая вероятность, что такими руками эту страну не удержать. Не по Сеньке шапка. Точнее, не по сенькам». Экранные сеньки словно прочитали недоверчивые мысли: угрожающе задвигались и активно закивали седыми головками.

Плутоватую пятерку сменили печальные лебедицы в белых пачках и принц в обтягивающем трико. Народ, полностью сбитый с толку невразумительным сообщением, двинулся к дверям. Растерянные лица начала прояснять робкая мысль, что без поллитры здесь не разобраться.

— Товарищи, задержитесь на минутку! — Директорский голос звучал бодро и призывал брать с себя пример. — Обстановка в стране, как вы слышали, сложная. Бояться не надо, наверху разберутся. Но бдительность проявить не мешает. А потому ко всем вам убедительная просьба: спокойно делать свое дело, не поддаваться на провокации и не бродить без надобности по улицам. Закрываемся в пять часов. Сейчас позвоню в райком. Уверен, там все объяснят.

— Так объяснили уж, — буркнула буфетчица, — куда яснее!

— Михал Семеныч, а у нас опять украли четыре солонки, — доложила официантка Зоя.

— И три перечницы, — добавила Надежда.

— Уже и соль в магазинах давно появилась, а все воруют и воруют, — обрадованно подхватил шеф-повар. — Всю Россию разворовали!

— Хорошо, товарищи, успокойтесь! Разберемся. А сейчас давайте работать. Наш перерыв закончился. Клиент не ждет, кушать хочет, — коряво пошутил директор и выключил телевизор. Дескать, рабочее время ценим на вес золота.